— Итак, я иду. Он втянул запах пустого дома. «Вы идете?»
«Как я могу? Американцы меня не возьмут».
— Они бы сделали это, если бы ты была моей женой. Мы могли бы сказать, что вы… что у нас не было времени забрать документы. Малдер и Ренч нас поддержат.
Она молчала. Потом она сказала: «Нет. Я не могу оставить свою семью».
«Будь проклята твоя семья!» он взорвался. «Говорите о нас!»
Она снова заколебалась. «Нет, Алан. Вы не понимаете. Мы не такие… такие индивидуальные, как ты. Для нас брак — это больше, чем жених и невеста, муж и жена. Семьи должны быть вовлечены, социальные обязательства выполнены, люди удовлетворены».
Он прорычал непристойность.
«Пожалуйста. Попробуй увидеть». Она приложила пальцы к его щеке. «Может быть, позже, когда все снова успокоится».
Его кулаки были сжаты так сильно, что причиняли боль. «Разве ты не видишь? Никогда больше не будет спокойно! После того, как я уйду, мы, возможно, даже никогда больше не встретимся! Малдер говорит о возвращении в Южную Африку с миссис Делакруа и Лизой…»
«Да, Лиза. Американка с южноафриканским паспортом».
Сейчас не время для ревности. «Да, она. Вернемся в Южную Африку или, может быть, на тот курорт… как он называется?… на Понапе в южной части Тихого океана.
«Не в Соединенные Штаты?»
«Нет. Малдер говорит, что это бессмысленно. У него ничего нет в Штатах. Он говорит, что мы не можем сделать там ничего хорошего, ни сейчас, ни в таких… обстоятельствах. Он все еще хочет, чтобы я был его телохранителем.
«Большая часть картеля Индоко находится здесь, в странах, которые вы называете третьим миром. Мой отец говорит, что Герман Малдер — влиятельный человек во многих странах».
— Твой отец прав. Это был первый раз, когда она упомянула своего отца в этом контексте. «Какое отношение к нам имеет Малдер?»
«Он твой босс». Джамила стояла с ним нос к носу, ее глаза с длинными ресницами пристально смотрели на него. «Он владелец дневников СС, не так ли?»
— Ты знаешь об этом!
«Мы знаем.» Она слегка подчеркнула местоимение. «Мой отец знает. Еще несколько высокопоставленных лиц в нашем уголовном розыске, а не Субраманиам. Он маленькая рыбка».
Опять дневники! Сейчас было слишком поздно беспокоиться о таких неважных вещах. Весь мир перевернулся, и секреты Малдера были менее важны, чем завтрашний завтрак, чем бензин для самолета миссис Делакруа, чем оружие, которое Лессинг только что упаковала.
Он не мог удержаться от вопроса. «Двое мужчин, которые ворвались в сейф Малдера?»
«Наши. Думаю, арабы. Не очень хорошие воры. Они не должны были причинить никому вреда. И ты не должен был причинять им вреда. Им было приказано принести дневники для фотографирования, чтобы дать правительству Индии рычаг воздействия на Индоко. Потом их должны были вернуть обратно. Это дело с твоим другом… Мауэром? Бауэр?… слишком насторожил тебя.
— Ваши люди зарезали его?
«Нет. Мы до сих пор не знаем, что это было». Она бросила на него задумчивый взгляд. — Но это было связано с тобой, не так ли, Алан?
Он нахмурился. — Да… возможно… черт, я не знаю! Но не с дневниками Малдера.
Настала ее очередь хмуриться. — Я… я не хотел связываться с тобой, Алан. Это не входило в план. Я очень хочу пойти с тобой… ты не знаешь, насколько сильно.
«Потом. Твоя работа окончена. Малдер уходит, и сообщать больше не о чем. Мы поженились; позже мы заставим твоего отца, твою мать и остальных членов твоей семьи… всю Индию, черт возьми… понять!»
Черты ее лица смягчились. «Вся Индия? Будет трудно убедить всю Индию, что мы… мой отец, моя семья, мои единоверцы-шииты, мусульмане-сунниты… должны вообще продолжать жить. Мой народ пришел из Ирана и Ближнего Востока как завоеватели, но мы остались работать, служить… принимать участие. Мы стали индейцами. Мы индийцы. Мы были чужаками, как до нас греки и арийцы, но теперь мы индейцы». Она видела его замешательство. «Почему я говорю об этом сейчас? Из-за Субраманиама и ему подобных… фанатиков вроде тех, что напали на тебя вчера на базаре. Для них мы, мусульмане, такие же чужие, как и вы. Мы загрязнены и нечисты. Рано или поздно нам придется начать гражданскую войну».
«Армия…?»
«Раньше нейтрально. Старшие генералы были достаточно умны, чтобы понимать, что разрыв Индии на части и убийство или изгнание ста пятидесяти миллионов человек уничтожит нас всех. Но теперь премьер-министр Рамануджан объединил высшее командование со своими людьми. Армия подчиняется приказам БСС».
Лессинг спросил: «Что вы… ваши люди… будете делать?»
«Нам некуда идти. Иран был шиитским; теперь западная половина принадлежит израильтянам, а восточная половина — русским… если русские еще живы, чтобы удержать ее. Афганистан принадлежал им уже почти полвека, с момента повторного вторжения. Ближний Восток? Израиль никогда бы нас не впустил. Пакистан? Суннитское большинство и ярый прокоммунистический мулла во главе! Саджид Али Лахори предпочел бы, чтобы мы умерли от голода в лагерях беженцев в пустынях Катча и восточного Пенджаба».