На этот раз это будет провал. Все. Терминус. Конец. Добро пожаловать обратно в палеозой!
Сам Лессинг этим не особо интересовался. Он никогда не присоединялся ни к какой политической организации, религии или движению. Зачем беспокоиться? Пусть другие размахивают флагами; он просто делал свою работу, тихо и без помпы, пока кто-то не заплатил ему, чтобы он пошел делать что-нибудь еще.
Мотель, который они нашли, был минимально открыт. Ходили слухи, что Колорадо с его ракетными объектами и военными базами является вероятной целью для Старака и атомных боеголовок, а также для неистовых банд Бангеров из гетто Лос-Анджелеса. Беженцы с обоих побережий и из Техаса предпочитали перебираться в Монтану, Дакоту или в Канаду.
Крошечная пожилая женщина с жесткими чертами лица, управлявшая этим местом, уставилась на вторгающуюся орду лимузинов, униформ, темных деловых костюмов и ярких лыжных курток. Затем она сунула жвачку под стойку и методично стала разжигать большой кофе рядом с грилем.
Аутрэм жестом пригласил всех «вставать». Обращаясь к Джорджу, он добавил: «Устроим нам комнаты сегодня вечером».
Офицер нахмурился: «Это место, сэр?»
«Мою молодую жизнь провел в номерах мотеля… и не всегда спал. Вы получаете всю необходимую безопасность. Вызовите патрульные вертолеты… просто чтобы убедиться, что на этот раз они наши! Зарегистрируйте Мака и Германа в комнатах в конце двора, но мы вообще-то останемся здесь, рядом с кафе. Этот сукин сын, который знает, где мы находимся, и хочет вызвать авиаудар.
Джордж поспешил прочь. Аутрам подозвал Малдера к кабинке в углу и позволил Лессинг и одному из сотрудников Секретной службы проверить наличие подслушивающих устройств. Они ничего не нашли, и президент жестом убрал всех, кроме Малдера, подальше от слышимости.
Насыщенный аромат американского кофе, которого нет в Индии, наполнил перегретую комнату. За ним последовали запахи мокрой от снега одежды, а через некоторое время и гамбургеров, картофеля фри, яиц и бекона. Звон столового серебра перекрикивал гул голосов. Прошел час, и убывающее солнце превратило иней на окнах в желтый сапфир и оранжевый топаз. Вырезанные из бумаги, наклеенные Дедом Морозом на стекла, превратились в окровавленных людоедов, а увядшая рождественская елочка у кассы запылала румяным светом, как горящий куст Моисея.
В этом году Санта был забрызган кровью, а горящий куст был не знаком заботливого Бога, а скорее предвестником Его Последнего Ужасного Козыря.
Приходите на суд, ребята! Сегодня День Армагеддона!
В комнату ввалился коренастый сотрудник Секретной службы, весь в снегу и с дымящимся дыханием, чтобы сообщить Аутраму, что его выследили гончие СМИ. Снаружи ждали три машины с телевизионщиками и журналистами.
Аутрэм нахмурился. «Пусть ублюдки замерзнут! Скажите им, что сегодня вечером никаких комментариев». Затем он уступил. — Ох, черт, вытащи меня, Герман, через черный ход в наши каюты. После того, как мы уйдем, ты можешь позволить этим ублюдкам погреться. В такую погоду шарики снеговика заледенеют!»
Прошел час, прежде чем обе каюты были готовы и проверены. Лессинг, Морган и Ренч разместились в хижине, примыкающей к хижине Малдера, где они выставили свои собственные караулы. Малдер, казалось, доверял Аутраму, но Лессинг отказалась рисковать.
В холодном, жутком лунном свете, когда снег покрывал мир пастельных голубых, серых и беспощадных черных тонов, Лессинг прислонилась к косяку, прямо за единственной дверью их каюты. Снаружи ничего не двигалось; только застывшая, страдающая фигура сотрудника секретной службы виднелась на снегу у окна Аутрэма. Боже, этому человеку, должно быть, холодно! Цена служения сильным.
Сопение в темноте подсказало ему, что Ренч поднялся. Он слышал скользкие звуки надевания одежды и обуви; затем маленький человек оказался рядом с ним.
«Иметь значение?» Лессинг хмыкнул. «Надо пописать?»
«Не могу спать. Что-либо?»