Убийца достал из кармана целлофановый пакет, бросил в него окровавленный нож и убрал пакет в карман. Теперь его костюм не пострадает от пятен крови. Он взглянул на часы. Оставаться в квартире уже не имело смысла. Главный герой должен появиться здесь с мину на минуту. Последнее, что он сделал, подошел к ночному столику и бросил в ящик стопку фотографий.
Выходя из квартиры, он снял с ботинок целлофановые пакеты, завязанные на щиколотках леской, сунул их в карман, оставил замок на «собачке», чтобы дверь не захлопнулась. Лифт вызывать он не стал. Усевшись в свою машину, он не уехал сразу, а дождался, когда во двор въедут «жигули» Журавлева. На этом его работа заканчивалась.
Журавлев вошел в подъезд и начал подниматься. Он не знал, на каком этаже находится квартира. Голова все еще гудела после обильного злоупотребления коньяка с шампанским и бессонной ночи. При такой бурной жизни долго не протянешь. Одышка, сердцебиение, тошнота и красные плавающие круги в глазах. А что с ним будет в сорок? Тряпка. Если он доживет и не сдохнет от спида или еще какой-нибудь заразы. Конечно, замужние женщины не так опасны, как шлюхи, но ведь и они не застрахованы от нежданчиков. Если они ложатся с ним в постель, то, значит, и с другими тоже. Если баба ходит на сторону, то это у нее в крови, и бороться с этим — пустое занятие.
Квартира шестьдесят четыре находилась на пятом этаже. Вадим позвонил, но ему не ответили. Он постучал, и дверь качнулась. Приоткрыв ее, он заглянул. Никого. Тогда он вошел.
Как только его фигура исчезла с лестничной клетки, женщина, наблюдавшая за ним с верхнего этажа перегнувшись через перила, тут же спустилась вниз и позвонила в соседнюю квартиру.
Ей открыли почти сразу.
— Добрый вечер. Я из собеса. Вы Мария Степановна?
— Совершенно верно.
Женщина достала блокнот из кармана.
— У меня к вам несколько вопросов о вашем семейном положении. Мы готовим субсидии для малоимущих.
— Да вы заходите в квартиру. Сами все увидите.
— Нет-нет, лучше вы выйдете на площадку, у меня очень мало времени, а обойти надо еще сорок квартир.
Мария Степановна вышла и начала отвечать на вопросы.
Журавлев стоял посреди комнаты и не мог оторвать глаз от лежавшего на полу трупа. Лицо женщины исказилось страхом и застыло в гримасе ужаса. Светлая блузка под левой грудью превратилась в бурую. Рваная ткань говорила о том, что ее убили острым режущим предметом, проще говоря — ножом. И, кроме мужа, этого сделать никто не мог. Тут любой сорвется, если узнает, что его жена принесла в дом сифилис, а то и того хуже.
Помочь ей он уже ничем не мог. Тут только можно выразить сочувствие. Неожиданная мысль ударила ему в голову, и он вздрогнул. Эта женщина обвинила его в том, что он ее заразил. Значит, и он болен. И видимо, серьезно, а не какой-нибудь гонореей. И что он здесь делает? Ждет последствий? Так они не заставят себя ждать.
Кровь хлынула ему в голову Журавлев ринулся к выходу. Он чуть ли не выбил ногой дверь и вылетел на площадку, едва не сбив с ног двух разговаривавших женщин.
— Извините.
Это все, что он мог сказать, и помчался сломя голову вниз по лестнице.
— Наверняка поругались, — улыбнулась женщина из собеса.
— Но я этого молодого человека не знаю, — удивилась Мария Степановна. — Тут живут Кира и Саша. Муж и жена. Саша в отпуске, а Кира дома.
— Ну вот вы сами все и объяснили. Чего же удивляться.
— Кира? Вы думаете?
— А почему нет? Парень-то красивый, голубоглазый блондин, да еще с ямочками на щеках. Высокий.
— Глаз и ямочек я не заметила, но парень видный.
— Вам семьдесят, Мария Степановна, а мне сорок, и я не замужем. Вот поэтому я и замечаю больше мелочей, чем вы. Только мужу говорить ничего не надо. Женщины натуры слабые, стоит ли из-за этого семью рушить. Годам К шестидесяти угомонится, и они прекрасно проведут вместе старость. Зато ей будет что вспомнить. Мужчины ведь тоже не святые.
— Понимаю-понимаю, но Кира мне всегда казалась…
— Извините, Мария Степановна, мне пора. Работы еще невпроворот.
Женщина вызвала лифт и поехала вниз.
Милицию вызвал муж убитой. Следственная бригада во главе с майором Марецким прибыла на место происшествия в двадцать три часа десять минут. Марецкий ознакомился с обстановкой и уступил место экспертам.
Муж убитой Александр Каверин сидел в кухне и лил слезы. Майор и дознаватель лейтенант Котова присоединились к убитому горем мужу, но заливаться слезами не стали.
— Возьмите себя в руки, Александр Ильич. Соберитесь и расскажите, что произошло.
— Откуда же я знаю, — раздраженно ответил Каверин. — Возвращаюсь домой, а жена окровавленная лежит на полу.
— А где вы находились в течение всего вечера?
— На дне рождения у Гали, жены моего друга.
— А ваша жена не поехала с вами?
— Нет, она мне сказала, что у нее талон к врачу на семь вечера. Я обещал вернуться к одиннадцати. Приехал чуть раньше.
— А к какому врачу?
— Не вдавался в подробности.
— Кто, по-вашему, мог убить Киру Васильевну?
— Ума не приложу. У нас не было врагов.
— Чем она занималась?
— Хозяйством. Я достаточно зарабатываю, чтобы позволить своей жене не работать.
— И чем же вы зарабатываете?
— Работаю экспертом в крупной фирме по закупкам оргтехники за рубежом.
— Хорошо. Продолжай, Нина, — обратился майор к дознавателю. — И заноси все ответы господина Каверина в протокол.
Марецкий вернулся в комнату, где трудились его коллеги.
— Ну что, Варвара Алексеевна? — обратился он к женщине в белом халате.
— Можно безошибочно сказать, что убита она от восьми сорока до девяти часов вечера. Рана очень аккуратная. Значит, нож был обоюдоострый, широкий, и удар Нанесли точно и быстро. Жертва не успела увернуться или Просто шелохнуться. Смерть наступила мгновенно. Крови очень мало, поражено сердце, и произошло внутреннее кровоизлияние. Ну а остальные подробности потом. Труп можно убирать, фотограф свою работу закончил.
— Лады. Вызывайте перевозку.
— Уже вызвала, скоро должны приехать.
Марецкий подошел к капитану, который разглядывал книжные полки.
— Надо бы соседей опросить, пока спать не легли.
— Коршунов уже пошел.
— А у тебя что, Иван?
Майор, работавший кисточкой у дверной ручки, поднял голову и ответил:
— Следы на ковре есть. Сорок третий размер. Свежие. Еще не высохли, ботинки на рифленой подошве. Пробы взяли. Дождь на улице, следы пропечатались хорошо. Мужчина вошел в комнату прямо от входной двери. Стоял долго на одном месте. Примерно в полуметре от трупа, а потом ушел. По комнате не ходил. Но хозяйка двигалась. Она также пришла с улицы и туфли не снимала. Только как-то странно отпечатались ее следы, словно она танцевала на одном месте, а потом упала замертво.
— А вот Варвара Алексеевна утверждает, будто она ожидала удара и даже не шелохнулась.
— Это ничего не значит, — вмешался капитан, отходя от книжного шкафа. — Ты на ее лицо глянь. Она умерла в страхе, маска ужаса так и отпечаталась на ее лице. Удара, может, жертва и не ждала, но выхода у нее не было. А это тип стоял на месте и перегораживал проход к двери.
— Обычно в таких случаях бегут к окну и зовут на помощь, — заявил майор. — Но на подоконнике и на ковра возле окон следов нет. На дверных ручках только женские пальчики, а на входной двери целая коллекция отпечатков. С ними будем разбираться.
— Разбирайся, Ваня. Тебе за это деньги платят. Но как ты мне объяснишь такой факт, что на дверных ручках других комнат и, как я понимаю, ванной, туалета только женские пальчики? Покойница не одна в квартире жила, а с мужем, и у него руки есть, сам видел.
— Жена, значит, очень услужливая, все двери перед мужем открывала: «Милости просим, дорогой, постелька постелена, извольте прилечь», — язвил капитан.
— Брось, Славик. В туалет она тоже его сопровождала? А потом стояла за дверью и ждала, пока он подаст ей сигнал.
— А не проще ли спросить у мужа? — предложила Варвара Алексеевна.
— Мне кажется, тут есть еще один человек, которого можно опросить, — сказал капитан, разглядывая фотографии, найденные в тумбочке. — Если мы его найдем, конечно.