- Тогда им трави, что я у цыганки. А велосипед загони в чуланчик.
Козинский уже направился к калитке, когда Семен ему перегородил дорогу.
- Митя, стой.
Спокойный голос квартиранта заставил Козинского на мгновение оцепенеть, в следующий миг он бросился бежать, но распахнуть калитку не успел - Семен прыжком настиг его.
Когда Семен вышел из тени и спокойно произнес: "Митя, стой", а Митя побежал к калитке, с улицы, из кустов акации раздались выстрелы. Семен сбил Митю с ног, прижал к земле, заламывая руки, инстинктивно оглянулся на дом: услышала ли Гюзель выстрелы? Ведь он ей передал "Вальтер" - на всякий случай.
На крыльце она оказалась раньше, чем прогремели выстрелы. Прямо с крыльца она выстрелила на звук.
Оказывается, она видела, как Митя заводил в калитку велосипед. А ещё видела, что к калитке хозяин дома подходил не один. Тот, второй, остался на улице. Приоткрыв дверь, она стерегла второго. И все-таки тот выстрелил первым. Выстрелил, видать, на голос.
Он не мог видеть Семена, тот был прикрыт стеной кухоньки. Гюзель было бросилась в калитку.
- Назад! - крикнул ей Семен, заканчивая вязать хозяина дома.
Стрелявший мог опять выстрелить, теперь уже прицельно.
Семен, кинув, как куль, связанного хозяина на плечо, внес его в дом.
Из кухоньки в ночной рубахе, простоволосая выскочила Маруся. Завопила:
- Ой, убили! Митеньку убили!
Рядом с ней оказалась Гюзель. Не выпуская из руки пистолета, она затолкала хозяйку обратно в кухоньку. Но та вопила из кухоньки, высунув простоволосую голову в раскрытую створку. Гюзель поднесла к её лицу пистолет, грозно предупредила: - Будешь орать - пристрелю. До утра не высовывайся.
Маруся сразу же замолкла, но через окно, когда Гюзель закрывала створку, простонала:
- Изверги... Что та власть, что эта...
Семен, затянув Козинского в дом и бросив его на пол, вернулся во двор через распахнутое окно, затаился в тени груши. Отсюда ему был виден мотоцикл и крыльцо дома. На жесткой каменистой почве лежать было неудобно. Приходилось удивляться, как здесь ещё росли деревья.
С другой стороны дома через приоткрытую дверь Гюзелъ держала под наблюдением кухоньку. Хотя она хозяйку и предупредила, чтоб та не высовывалась, а вдруг высунется, попытается уйти - стрелять не будешь. Придется и её вязать.
В июле светает рано. Уже через полтора часа стали четко видны предметы. Посреди двора валялся велосипед, легкий ветер, возникший из ниоткуда, тихо раскачивал распахнутую калитку.
Скоро безопасно было идти в контору карьера, звонить в район, вызывать наряд милиции.
Но этого делать не пришлось. Перед восходом солнца за двором остановилась машина. Семен узнал ишутинский "Форд".
Павел Петрович был не один, с ним были мастера из "Автосервиса".
- Эгей, хозяева! - весело позвал Ишутин, входя в распахнутую калитку.
Навстречу выбежала Гюзель.
- Ах. Павел Петрович! Как вы вовремя!
- Я всегда вовремя, - отшутился он. На его смуглом лице сияла довольная улыбка. Он был небрит, видимо, было не до бритья. - Посмотрите, что мы везем! Какого зверя! - Ишутин царским жестом показал на свой "Форд".
- А что мы вам приготовили! - Гюзель таким же жестом показала на входную дверь.
Но тут с улицы донесся возглас автомеханика Левы: - Павел Петрович! А здесь тоже была война!
Оказывается, ночью, стреляя на вспышку выстрела, Гюзель смертельно ранила стрелявшего. Только теперь и Семен и Гюзель догадались, почему из кустов больше не стреляли. А ведь по Семену, когда он вязал хозяина дома, могли стрелять прицельно, притом с близкого расстояния.
Ишутин привез труп мотоциклиста, который доставлял киллера в Табеев Стан. Когда труп внимательно осмотрели, все были удавлены разительным сходством его экипировки и экипировки Мити Козинского. Одинаковыми оказались и мотоциклы, притом они были с одинаковыми номерами.
- Кто из них двойник? - спросил Ишутин.
- А может, кто из них дублер? - уточнил вопрос Полунин.
Но удивление оказалось ещё большим, когда осмотрели труп, обнаруженный под кустом акации. На нем была милицейская форма, в точности такая, как на киллере, схваченном в Табеевом Стане, даже были погоны старшего лейтенанта.
- Вызываем Мацака?
- Зачем? У него сегодня своей работы по горло, - сказал Ишутин.
- Что так?
- Вы стрельбу не слышали?
Семен вспомнил, что ночью, точнее, после захода луны, видел зарево и вроде бы слышал взрывы.
- Где-то на юго-востоке...
- На юго-востоке от Мергеля хозяйство Луизы Цвях. Там было настоящее сражение.
- И тоже были трупы?
- Как же в наше время стрелять, не делая трупов? - Ишутин через силу улыбнулся. - Там уже разбирается милиция. Пошел слух, что это бандитское нападение с целью грабежа богатых.
- Остерегайтесь, Павел Петрович. - Гюзель погрозила Ишутину пальчиком. - На вас тоже могут напасть. "Новые русские" своей смертью не умирают.
- Это что - правило?
- Стало правилом.
- Тогда я - исключение... А пока - допросите нашего общего знакомого.
Допрос Козинского ничего не дал. Митя клялся, божился, что рабочих он не убивал и никого не возил на убийства.
Не желала давать показания и Маруся, но после того как мастер "Автосервиса" шепнул ей, что мужу при всех случаях будет расстрел, а ей пятнадцать лет, если она что-либо утаит от следствия, Маруся заговорила.
В её глазах уже был не страх, был - ужас. Вся она переменилась в лице, голос её дрожал:
- Я... я скажу. Я все скажу! - и к Ишутину: - Павел Петрович! Товарищ Ишутин! Он действительно не убивал рабочих. Это делала какая-то Ласточка... Я случайно подслушала, они говорили по радио. А он убил только одного товарища следователя.
Козинский метнул на жену испепеляющий взгляд, но промолчал.
- А ведь Довбышенко был вашим другом, не так ли? - уточнил Полунин.
Козинский не ответил. Крикнула Маруся:
- При чем тут друг? За него дали тысячу "зеленых"!
- Кто?
Оказывается, следователь уже знал очень многое, и не погибни он от руки своего бывшего друга и бывшего сослуживца, убийцу поймали бы раньше, и гибель по крайней мере троих рабочих удалось бы предотвратить.
Ишутину Полунин пообещал:
- Мы осмотрим кабинет следователя как можно раньше. - Тогда это надо сделать сегодня. - Согласен.
45
Ишутин не ошибся, говоря, что в хозяйстве Луизы Цвях разыгралось целое сражение.
Уже в двенадцатом часу ночи, будучи хорошо поддатыми и утомленными неутомимой графиней, они с присущим фронтовикам чутьем ощутили почти одновременно холодок смерти.
Из неосвещенного слухового окна Горчаков заметил мелькнувшую во дворе тень. Потом мелькнула вторая, третья... Какие-то люди окружали мельницу.
Горчаков лишь успел заскочить в спальню, где шло пиршество и на широкой тахте нежилась обнаженная графиня, как внизу, под каменными стенами мельницы раздались автоматные очереди.
- В ружье! - по-военному крикнул Горчаков. И тут же - залп из гранатометов.
Одна граната разорвалась на кухне. Она влетела через раскрытое окно. К счастью, в этот момент на кухне никого не было.
- Графиня, вам придется спуститься в подвал, - предложил лейтенант.
Она уже облачилась в розовый байковый халатик, но грудь не вмещалась, бюстгальтер одевать было некогда, и она велела лейтенанту стянуть ей грудь длинным вафельным полотенцем.
- Поспешите, графиня.
- Зачем? Открывайте сейф. Там - оружие. Мне - снайперскую винтовку. Пачка с разрывными пулями - в верхнем левом углу.
- И все-таки спуститесь в подвал, - повторил он свою просьбу. Лейтенант, в молодости я неплохо стреляла.
Горчаков исполнил её приказание. Все пятеро заняли круговую оборону. Свет хоть и погасили, и глаза уже стали привыкать к темноте, люди во дворе как растворились.