Зашелестело одеяние, и холодный голос настоятельницы вынес приговор:
— Послушница Лидия просила вам передать, чтобы вы оставили ее в покое. Она избавилась от греховного наваждения и простила вам обиды.
Я задохнулся от возмущения, а матушка уже позвала стрельцов, которые молчаливым конвоем окружили меня.
— Я вернусь, — бросил я напоследок. — И мы еще посмотрим, кто от кого избавился.
Я толкнул двери заведения и огляделся. Странный выбор, но офицер Матий действительно сидел за дальним столиком и, судя по всему, успел уже наклюкаться до безобразия. Ко мне подскочил вышколенный слуга и предложил пройти за свободный стол, но я покачал головой и указал на офицера.
— Давно сидит?
— С обеда… — скривился слуга. — Проходите, святой отец.
Я подсел к Матию и отобрал у него бокал.
— Офицер, хватит пить, тем более, здесь…
— А что? — он пьяно ухмыльнулся и подмигнул мне. — А вдруг я колдуна на живца поймаю…
Мы сидели в печально известной ресторации "Пять колосков", укутанные ароматами вкусной еды и уютным гомоном тихих затрапезных бесед.
— Не говорите глупостей. Мне нужна ваша помощь.
— Я отстранен, пушистик… — он обиженно хрюкнул. — Представляешь, маразум кошачий, впервые за двадцать, клятых двадцать лет безупречной службы… Собачья работа…
— Не пейте, — я отобрал бутылку, когда он пытался хлебнуть из горла. — И хватит себя жалеть.
— А что жалеть… Пойду в простые стражники, буду стены подпирать…
— Мы должны спасти княжну, слышите? Возьмите себя в руки.
— Ты тоже отстранен, пушистик. Серым Ангелом другие заниматься будут… Не чета нам, еще бы… И что я тебя не послушался?.. Ну а кто знал-то? Она ж сама меня отослала, говорит, значит, до ветру ей сходить надо… Ну а я что? Что я? Да дай хоть закусить, изверг!
На всякий случай я отодвинул от него еще и тарелку. Пробовать что-либо в этом заведении я не стал бы, даже если бы умирал от голода. Перед глазами все еще стоял посиневший Фабиан, давящийся собственном раздвоенным языком, и помертвевшее лицо магистра Лоренца.
— Офицер, вспомните, кто говорил с княжной? Кто крутился возле нее? Я думаю, что Серый Ангел увел ее оттуда обманом, а значит, он был среди гостей. Вспоминайте, хватит сопли жевать!
— Ишь какой дерзкий стал… — прогундосил офицер обиженно. — Да много кого было. Тот же змееныш крутился постоянно возле нее, еще парочка хлыщей ухаживать пытались, с подружками княжна болтала…
А так с ней я да князь Тимофей все время были.
— Среди ухажеров были… зеленоглазые?
— Не было… Да князь Тимофей их всех знал, из богатеньких да знатных они. Или думаешь, что Серый Ангел из таких?
— Не знаю… Юля хотела мне что-то рассказать, но не успела… — я растер гудящие виски. — И теперь я думаю, что Серый Ангел заранее все спланировал.
— Вчера этот сучонок требование прислал. Доставили прямо князю Тимофею.
У меня остановилось сердце.
— Что… там?
— Да не трусись так, пушистик. Локон там ее и записка. А требует гаденыш все то же. Рецепт ему подавай.
Гаяшимцы точно при делах, помяни мое слово! Этот маш-ун мне сразу не понравился! — офицер стукнул кулаком по столу и попытался утянуть бутылку у меня из-под носа.
— Офицер Матий, соберитесь! — рявкнул я. — Думайте еще. Если гаяшимцы наняли Серого Ангела, то можно потянуть за эту ниточку. Что еще? Вспомните, как было сформулировано послание.
— Дай выпить, а?
— Не дам. Вам нельзя.
— К жениху он ейному обращался.
— К воягу Густаву? — подобрался я, вспомнив, как болезненно реагировала Лидия на упоминание этого имени. — Подробности, живей.
— Чтоб вместе с рецептом "Поцелуя Единого" жених ему и северное сияние отдал, или через три дня княжну нам начнут присылать по кусочкам. Затейник, кошкину мать!