Отец Георг сел на один из уцелевших стульев и устало сказал:
— Ты неправильно перевел, мальчик мой. Не чистота помыслов, а их полнота требуется для спасения.
— Полнота? Что это значит? Мое желание спасти Лидию куда уж полнее…
— Полнота помыслов означает готовность принять спасаемого целиком. И плотское, и духовное. Чтобы спасти, ты должен стать спасаемым, влезть в его шкуру и мысли. И при этом остаться собой. Я прошу тебя, не пытайся повторить.
— Я… обдумаю ваши слова, наставник. Но вы же знаете, что я все равно не отступлюсь.
Отец Георг не стал меня уговаривать. Он встал, тяжело опираясь на палку, и подошел ближе, опять пристально вглядываясь в глаза.
— Рассыпающийся разум… Такое сравнение я встречал в архивных описаниях… "заморозки". Сознание человека становится хрупким и после вмешательства рассыпается множеством осколков, собрать которые уже невозможно. Человек теряет рассудок, блуждая в бесконечности собственных отражений.
Хотя, возможно, это всего лишь красивое сравнение… Тем более, ты говоришь, что ее разум вновь стал целым, отразив твой собственный. А после заморозки уже не приходят в себя. Никогда.
Я тяжело сглотнул и спросил:
— Но заморозка давно запрещена? Еще со времен Синей войны, разве нет? Ее же сейчас не используют?
— Очень редко… — тяжело уронил наставник. — В исключительных случаях.
— Да нет же… Глупость какая! Да, Лидия безумна, но она осознает окружающую действительность, осознает себя… почти всегда… А какие еще бывают последствия заморозки?
— Ты прав, это действительно глупо. После заморозки живут недолго. Несколько месяцев от силы. Как правило, человек просто засыпает и умирает от остановки сердца.
Я похолодел, припомнив приступы Лидии, когда у нее недопустимо опускался ритм сердцебиений, и падала температура тела, а последующий сон был сродни смерти.
— Но госпожу Хризштайн мы знаем уже почти полгода. Столько не живут, — старик махнул рукой. — Просто подумай, Кысей, ты можешь сделать ей еще хуже. Если не дорожишь собственной жизнью, то хотя бы вспомни основной принцип душеведения — не навреди…
Мне было необходимо уединиться и спокойно обдумать все произошедшее, очищая разум медитацией и молитвой, а тело — строгим постом. Но череда событий последовала столь стремительно, что я едва успевал перевести дух. Сначала меня вызвал кардинал и в категорической форме отказался принять прошение о расстрижении. Прямо у меня на глазах монсеньор разорвал его, а потом посоветовал заканчивать маяться дурью и заняться своими обязанностями… "по ублажению княжьей кухарки". Когда я заявил, что все равно подам прошение, напрямую Папе, кардинал рассвирепел и обвинил в предательстве в пользу тайного советника.
На выходе из резиденции монсеньора меня перехватила Нишка. Могила жены Орфуа оказалась пустой.
В подвале его ресторации обнаружился тайный подземный проход, ведущий на несколько миль вглубь.
Инквизитор Чорек собиралась его исследовать и, удивительное дело, просила сопроводить ее. Мне оставалось лишь надеяться, что Лидия не натворит глупостей в мое отсутствие и не попытается штурмом взять оплот Святой Инквизиции.
Мы вышли к подземному источнику первыми, когда стражники еще пыхтели позади. Странная каменная глыба слишком правильной формы и всепоглощающего черного оттенка. А рядом тело. Почти не разложившееся.
Отвратительное слияние змеиного хвоста и женского туловища. Горло перерезано.
Голова отделена от тела. Ее стражники обнаружили закатившейся в камнях. Под тяжелыми сапогами хрустела скорлупа, которой была усеяна вся площадка.
Нишка позеленела и рванула за камень, где ее жестоко вырвало. Меня тоже мутило, но не из-за запаха, а от осознания того, кто расправился со змеиной колдуньей. Хладнокровно и в одиночку.
— Кто же убил это чудовище? — чуть смущенная инквизитор опасливо подошла ближе к телу и потрогала змеиный хвост носком сапога. — Господи, никогда не видела такой мерзости…
— Я думаю… это Орфуа. Да, именно он.
— Это его жена? Почему она стала такой?
— Вряд ли мы когда-то это узнаем… Но непременно надо выяснить, что случилось с ее… змеенышами.
Лидия была уверена, что они придут за мной. Потому что она убила их мать. Но это было лишено всякого смысла. Откуда эти создания вообще могут что-то знать обо мне? Уж логичней предположить, что они приползут за Лидией… Мне стало страшно.
— А с чего ты решил, что есть еще… — Нишка тяжело сглотнула и опять позеленела, — еще кто-то?