— Нет, конечно, — инквизитор облегченно выдохнул, избавившись от моей близости. — Вы же читали материалы. Тогда смерть Лешуа посчитали самоубийством, и это стоило его отцу места при дворе.
— Надо же… — мысли завертелись с бешеной скоростью. Как же удачно все получилось, даже ломать голову не пришлось, чем шантажировать Орфуа. Я уставилась в окно, прокручивая варианты. Повара непременно должны заподозрить в колдовстве. Мотив имелся — Орфуа устранил предшественника, наслав на его сына богопротивное колдовство. Да, именно так. А остальные… Да что тут думать? Больной безумец принялся устранять всех, кто пришелся ему не по нраву. Я подберусь к Орфуа поближе, наведу на него подозрение, подкину доказательства, если потребуется, а потом… Предложу свою помощь взамен маленькой услуги, в которой он не сможет мне отказать… Поцелуй Единого… Еще и денег можно будет стребовать… Да, точно, и кстати, не только с Орфуа… Заполучить бы в клиенты адмирала Мирчева или самого казначея… Но для начала мне нужно быть представленной ко двору князя…
— Чему вы улыбаетесь? — возмущенно спросил Кысей, нарушая стройность моих мыслей. — Как вы можете быть такой!..
Нет, я определенно не могу спокойно думать в присутствии инквизитора, словно наваждение какое-то! Еще и Софи с этой клятой брошью, от которой невозможно дышать…
— Я просто вспомнила страницы той книги, которую вы отказались читать. Знаете, я ее вам подарю, вы все-таки почитайте, ладно? А, вы же не знаете языка. Ладно, я лично переведу и перепишу ее для вас, а рисунки сделает Тень. Вы же не против, если на них будете вы и я?.. Ну чтобы вы легче смирились с неизбежным…
Я намеренно отстала от идущего впереди инквизитора, пытаясь собраться мыслями. Высокие мрачные переходы столичной Академии были мне слишком хорошо знакомы. Последний заказ банды Безумных Бардов. Атаман собирался после него уйти на покой и коротать остаток дней в собственной таверне в каком-нибудь маленьком прибрежном городке. Всего лишь надо было украсть реликвию заступницы Милагрос из церковной сокровищницы. Всего лишь… Он обманом отправил меня с ней подальше из города, словно почуяв подвох со стороны заказчика. Когда я вернулась, атамана уже успели схватить, судить и даже вынести приговор, а на Цветочек объявили охоту. И хотя я была связана обещанием не мстить и вернуть заступницу Милагрос в эти стены, но демон меня раздери, атаман, если я это сделаю просто так. У клятых церковников не только купель пересохнет. Когда реликвия вернется сюда, от этих стен камня на камне не останется… Но она вернется, как и обещано… Я злобно хохотнула, но осеклась, остановившись взглядом на фигуре инквизитора. Господи Единый, ну почему он вечно все портит?
Инквизитор шел достаточно быстро, и я за ним не поспевала, пришлось перейти с шага на бег. Я догнала его и пошла рядом, искоса заглядывая в суровое сосредоточенное лицо. От красавчика надо было срочно избавляться, слишком тяжело сосредоточиться на деле в его присутствии. Вот если бы он не упрямился, насколько все было бы проще…
Кысей толкнул тяжелую дверь анатомического театра и оглянулся на меня.
— Проходите, — пропустил он меня вперед, а я вдруг поняла, что он страшится собственной слабости перед видом мертвого тела. Я захотела съязвить и предложить ему надушенный платок, но сообразила, что тот остался в кармане соболиной накидки. Кысей подтолкнул меня и зашел следом в зал.
Все остальные уже были в сборе. В центре полутемного зала на ярко освещенном столе лежало тело, вернее то, что от него осталось. Ровно до половины это был лишь освежеванный кусок мяса, и только нижняя часть позволяла определить, что перед нами тело юноши. Особенно кошмарно выглядело лицо, которое превратилось в застывшую кровавую маску с выкатившимися глазными яблоками. Широко оскаленный в злобе безгубый рот навсегда замер в крике. Я с тревогой взглянула на Кысея, который застыл столбом, опустив взгляд вниз.
Кардинал Яжинский недовольно спросил:
— Вы все-таки привели ее, господин инквизитор? Поразительное упрямство…
Высокий тип в магистерской мантии сухим и скрипучим голосом язвительно заметил:
— Кажется, господину Тиффано нехорошо… Слабость, недостойная сана инквизитора.
Кысей сжал кулаки, но головы не поднял. Мне вдруг стало обидно за него. Я и сама бы с удовольствием прошлась по его больному месту, но терпеть это от других — увольте! Я поднесла ладонь ко рту и охнула:
— Простите м-м-меня, — пролепетала я. — Мне… н-н-нехорошо…
Я схватилась за инквизитора и прошептала: