— Кто тебя убил? — шепнула я неслышно, одними губами.
Он злобно оскалился:
— Ты.
Я не успела больше ничего спросить, потому что инквизитор встревоженно сжал мою ладонь в своей руке и спросил:
— Вам нехорошо?
При звуке его голоса мара исчезла, словно отражение в водной глади пруда после брошенного камня.
— Со мной все хорошо, — процедила я недовольно, освобождая руку.
За гаяшимцем с глухим стуком затворились тяжелые двери. Я опять все пропустила.
— Таким образом, — как будто ничего не произошло, продолжал скучно и обыденно нудеть профессор Вальтер, — кроме странного состояния кожных покровов убитого, я не нахожу ничего, что указывало бы на колдовские изменения. В заключении я напишу, что это самоубийство, если нет других замечаний.
Кожа с верхней части туловища и лица лежала отдельно, в миске, уже аккуратно подписанная.
— А что не так с кожей? — лениво поинтересовался магистр.
— Она слишком мягкая и отслаивается… как чешуя. Если ко мне больше вопросов нет, то я закончил.
Я вздрогнула и нахмурилась. Кысей рядом вздохнул с облегчением и уже развернулся уходить.
— Вы не закончили, — остановила я профессора. — Вы забыли вскрыть черепную коробку.
Старик с интересом взглянул на меня, словно впервые заметил среди присутствующих.
— Не думаю, что вы можете здесь указывать, госпожа Хризштайн, — резко ответил кардинал Яжинский.
— Я прошу прощения за мою спутницу, — выступил вперед Кысей, — она позволила себе бестактность, это я настаиваю на полном вскрытии. В конце концов, у погибшего ранее Драгана Мирчева были обнаружены… ммм… органические изменения мозга.
Что-то мне определенно не договаривают… Профессор кивнул ассистенту, и тот подал ему пилу для костной ткани. Кысей склонился ко мне и спросил:
— И что вы там надеетесь увидеть?
— Клубок змей, — зло пошутила я, и он раздраженно заворчал.
— Вам бы только лишний раз поиздеваться надо мной…
Мне всегда было интересно узнать, что творится в голове у больных извращенцев, вроде Гук Чина, хотя… Наверное, то же самое, что и у меня. И вряд ли профессор-зануда обнаружит там что-то интересное… Пока я не решила для себя, колдовство это или нет. Хотя определенно, ничем другим это быть не может, слишком много совпадений для таких частых и страшных смертей. Интересно, насколько далеко зашел в своих жестоких забавах Гук Чин? И не является ли его смерть местью со стороны какого-нибудь несчастного, чья дочь или сын стали жертвой гаденыша? Тем более, что Марина Остронег тоже была еще той оторвой… Этакий клуб мстителей… Или клубок…
— Демон! — резкий окрик оторвал меня от мыслей. Старенький профессор проявил неожиданно проворство, отпрыгнув от тела почти на метр. Я подалась вперед. Моему взору открылась развороченная черепная коробка, внутри которой извивались и шипели змеи. Я настолько оторопела, что решила, что мне это только чудится. Но по реакции остальных поняла, что они тоже что-то видят.
— Что там?
— Это же невозможно!
Кысей отодвинул меня в сторону, потрясенно уставившись на тело.
— Профессор Вальтер, — кажется, кардинал Яжинский был единственным, кто не потерял присутствия духа, — соберите их в сосуд и проведите исследования. Они живые?
— Да… — старик вытер пот с лица. — Никогда такого не видел. Я… пожалуй, я поторопился с заключением. Колдовское воздействие на лицо.
— Что ж… — удовлетворенно кивнул кардинал. — Значит, дознание полностью переходит под юрисдикцию Святой Инквизиции. Магистр Лоренц, я надеюсь, теперь вы не станете настаивать на…
— Давайте мы обсудим это без лишних свидетелей, — с нажимом произнес магистр. Он был явно недоволен таким исходом дела. — Пройдемте ко мне в кабинет. Ваше преосвященство, после вас…
Сановники покинули анатомический театр, и я дернула инквизитора за рукав, потянув за собой со словами:
— Пойдемте и мы, господин инквизитор, найдем какую-нибудь приличную таверну. Я что-то проголодалась, да и вы наверняка не завтракали…
— Не думаю, что у Кысея есть аппетит, — участливо заметил незнакомец, выступая на освещенное пространство зала из темноты. — Простите, нас забыли представить. Профессор Адриани, к вашим услугам.
Получалось, все это время душевед имел возможность спокойно наблюдать за мной, скрытый во тьме. Я прищурилась, разглядывая мужчину. В глаза сразу бросилась кисть левой руки, скрытая перчаткой, хотя другая была без нее. Профессор был одет скромно и даже неряшливо, был небрит, что мне сразу категорически не понравилось, а еще его усталые глаза смотрели слишком пытливо, словно видели собеседника насквозь.