Когда они шли мимо конфетной машины, голодный Пако разок двинул ее кулаком. Два разноцветных леденца вывалились ему под ноги.
Торговец нагнулся, чтоб поднять их…
— СВЯТОТАТСТВО! — завопил сопровождавший их леприкон. Двое громил немедленно оттеснили Пепла и взяли торговца под руки, а третий ухватил за ноги, в один миг оторвав его исхудалую, но всё еще обширную фигуру от земли.
— Ай! — крикнул Пако. — Пута мадре! Отпусти, я сказал!
Всё бесполезно. Трое горилл с лицами в виде щупалец держали мексиканца так крепко, что он едва мог шелохнуться, не говоря уж о том, чтобы оказать сопротивление.
— Крысолюди защищать и охранять, — сказал гниющий змеелюдь-леприкон. — Крысолюди сладкий камень получать.
Он нагнулся, взял два леденца и протянул их по отдельности двум крысолюдям, что держали Пако под мышки. Каждый крысолюдь не мешкая вобрал конфету своим носо-рото-щупальцем. Змеелюдь достал еще одну конфету и скормил ее последней горилле, той, что держала торговца за ноги.
— Ну допустим, — сказал Пепел, глядя на двоих распятых в воздухе спутников. — Крысолюди защищать, а змеелюди что тогда?
Леприкон обратил свои фасетчатые бельма на него.
— Жди, — сказал он. — Посвечение.
Пепел только пожал плечами. Они миновали тендер и вышли к паровозу. Этот черный кинетический гигант и был, как видно, причиной аварии. Его центральный котел оказался взорван, но локомотив по-прежнему обслуживался и заметно вибрировал, удерживаемый над пропастью работавшим гироскопом. Сверху до низу он был расписан аэрозольной краской: «Боже, спаси», «боже, покарай», и так далее. Самая обычная пустынная развалина.
— Крец, орец или мессия? — хором спросили крысолюди у Пепла за спиной.
Тот оглянулся.
— Крец, орец или мессия? — повторили они хором. Двадцать, тридцать… чуть больше, чем тридцать, и гиганты-крысолюди составляли большую их часть.
«Видимо, какой-то ритуал», — подумал слингер.
— Мессия! — крикнул Пако, пытаясь высвободиться.
Его немедленно опустили на землю. Крысолюди расступились, и торговец, ободренный своим успехом, выпрямился и задрал подбородок.
Тот леприкон, что нашел их первым (а может статься, другой, неотличимый от первого) вышел вперед и встал перед Пако, подняв руки к небу.
— Подскажи я, попроси я, — произнес он нараспев и замер.
Мексиканец терпеливо ждал, скалясь золотыми коронками.
Наконец леприкон-змеелюдь опустил руки.
— Крец, орец или мессия? — повторил он.
— Крец, орец или мессия? — спросили змеелюди у Пепла за спиной.
— Ладно, орец, — ответил Пако.
— Орец орал! Орец орал! — хором загорланила процессия. Крысолюди снова подхватили брыкающегося мексиканца, обездвижили его и понесли прочь.
— Пусти! — торговец и впрямь заорал как резаный. — АЙ! Путос! Пустил быстро, я сказал!
— Орец орёт, — Гниющий леприкон снова воздел руки к небу. — Шкуру спускай, кишки выпускай.
— Кровь выливай! В кактус сливай! — хором ответили змеелюди.
— Мясо съедай. Белок получай, — сказал воздевший руки.
— Белок полезен, железо полезно! — был ответ.
— КРЕЦ! — заорал Пако. — Крец, я пошутил, крец я выбираю, крец!
— Крец, — отозвался леприкон, не опуская рук. — Стоит крец, на нем орец. Крец собирай! Орец распинай! Крец убивай, орец усыхай. Кровь выливай, соль добавляй.
— Белок полезен, железо полезно! — был ответ.
— МЕССИЯ! — снова заорал Пако. — Мессия пришел, стою перед вами, не видно, что ли?
— Подскажи я, попроси я?
Два фасетчатых глаза-бельма снова уставились на торговца как две безразличные ягоды.
— Ну допустим, — сказал Пепел.
— «Бог Иисус, покарай грешников», — прочел он надписи аэрозольной краской. — «Спаси детей сих. Гори в аду, еретик. Доктор Сатана, умри».
— МЕССИЯ! — хором возвопили змеелюди.
Пако дернулся в руках конвоиров, но те не отпустили его.
— Эй, — сказал он. — Я с ним. Я тоже так могу. Дева Мария, свят-свят-свят.
Три десятка фасетчатых глаз вопросительно уставилось на слингера.
— Да, — сказал Пепел. — Он тоже мессия. Мы два пророка, мы пришли вместе.
— Эм-мхэ, — промычал Ревущий Буйвол, так и свисавший в лапах троих державших его крысолюдей.
— А это… еще один мессия, — сказал слингер. — Это, вообще говоря, и есть Бог Иисус. Мы шли возвестить. О его прибытии, и так далее. Мы встретились по дороге, все трое. Так вышло.
— БОГ ИИСУС! — Змеелюди пали ниц, и даже крысолюди растерялись. Индеец выскользнул у них из рук и вытянулся на песке. Он приподнял веки, явил помутневшие зрачки и произнес:
— Они говорят то, чего нет. Оба служат Иисусу. Пусть умрут. Их можно съесть, только не сердце.
— М-м, — сказал Пепел. Он сделал шаг вперед, загородив собой распростертое тело Буйвола и сказал: — Забыл предупредить вас. Этот парень, Иисус, он пока не дозрел.
Змеелюди молча смотрели на него в ответ. Ближний крысолюдь шевельнул хоботом и сделал шаг навстречу.
— В смысле, как кактус, — сказал Пепел. — Зрелый кактус есть можно, а незрелый кактус есть нельзя. Правильно?
— Взорванный кактус есть нельзя, — ответил леприкон-змеелюдь. — Молодой кактус есть крысолюди. Крысолюди есть, сладкий камень есть, воду сосать. Еда, вода.
— М-м, — сказал Пепел, пытаясь вернуться к теме. — Я к чему, наш друг, ваш бог Иисус, он… сперва должен воскреснуть.
— Воскреснуть! — повторили змеелюди. Они поочередно вставали на ноги.
— Да, и явить сим чудо, — сказал Пако, отодвигаясь подальше от крысолюдей.
— Ну, не «сим», я бы сказал, — быстро поправил слингер. — А вот так: когда наш друг явит вам чудо, тогда будем считать, что воскрес.
— Чудо? — Фасетчатые глаза леприкона смотрели с непониманием и подозрением.
«Кажется, он хочет слышать что-то конкретное», — подумал слингер. Он начал:
— Когда наш Бог Иисус явит чудо, которое подтвердим я и сеньор Рамирес, двое пророков его…
Пако быстро нашелся:
— Например, когда все мы трое дружненько уйдем…
— СВЯТОТАТСТВО! — завопили хором коленопреклоненные фигуры. Она за другой они выпрямлялись, и крысолюди снова шагнули мексиканцу навстречу.
— Да нет же, нет, — сказал Пепел, повысив голос. — Слушайте, я сам скажу. Когда наш друг Иисус явит вам чудо…
— ЧУДО?
— Когда он расскажет вам историю… — сказал Пепел, напряженно размышляя. — Когда он расскажет вам то, чего нет и не было, что вы и представить себе не могли… прекрасную выдумку, сказку, и так далее…
Обогнув парочку крысолюдей, Пако нагнулся к Пеплу и спросил его на ухо:
— Слингер, что ты несешь?
— Идеальная ложь, — ответил стрелок. — Помнишь, я говорил тебе, про ацтеков?
— А! Валяй, молодец.
— Когда он расскажет вам такую историю, что все вы согласитесь: вот это сказка, за этим Богом Иисусом мы пойдем, это он пришел, чтобы вести нас — вот тогда считайте, что он явился. Всё. У меня всё.
Пепел с облегчением перевел дух.
— А теперь, — сказал Пако. — Скажу я. Этот пророк уже не нужен, у него всё, так что крец ему. Пусть ночку повисит и подумает, а там…
— Какого черта, Пако? — спросил стрелок.
— …Подумает, зачем он теперь нужен. Придумает, будет жить. А нет — так нет. Извини, слингер. Главный бывает только один, сам знаешь.
Крысолюди, еще недавно державшие торговца, приблизились к Пеплу. Тот положил руку на Кочергу. «Один патрон», — подумал слингер. — «Всего один патрон».
— Где его пророчество? — обратился Пепел к толпе леприконов. — Это я вам сказал, что он пророк. А сам он даже читать не умеет. Пусть явит чудо.
Пако ухмыльнулся, ослепительно сверкнув коронками.