Мы осторожно вернулись к окну.
Врач разговаривал с королем.
- Ваше величество, этот юноша отказывается от помощи, пока не передаст послание. Пожалуйста, выслушайте его.
Элиасон откинул мантию с лица и опустился на колени рядом с умирающим.
- Король слушает тебя, - тихо сказал он и взял юношу за руку. - Теперь ты можешь передать послание, а потом с честью отправиться к Единому и отдохнуть.
Эльф повернул окровавленное лицо на голос и медленно, задыхаясь, заговорил.
- Хозяева моря приказали мне передать: "Мы позволим вам построить корабли и вывезти ваши народы в безопасное место, если вы отдадите нам старших дочерей каждого королевского дома. Если вы согласны, то посадите девушек на корабль и просто отправьте в Доброе море. Если же вы откажетесь, то с вашими народами будет то же самое, что с этим эльфом. Мы даем вам два дня на размышление".
- Но почему?! Зачем им наши дочери?! - закричал Элиасон и, забывшись, встряхнул раненого за плечи.
- Я... не знаю,.. - простонал эльф и умер.
Элэйк отпрянула от окна. Сабия прислонилась к стене. Я поспешила слезть со скамеечки, чтобы не упасть.
- Не надо нам было этого слышать, - бесцветным голосом произнесла Элэйк.
- Не надо было, - согласилась я. Меня бросало то в жар, то в холод, и я никак не могла унять дрожь.
- Нас? Они требуют нас? - прошептала Элэйк, словно не в силах поверить.
Мы беспомощно переглянулись, не зная, как быть дальше.
- Окно, - напомнила я, и Элэйк своим колдовством закрыла его.
- Наши родители никогда на это не согласятся, - быстро сказала она. - А мы не должны показывать им, что знаем об этом. Им только будет тяжелее. Мы сейчас вернемся в комнату Сабин и будем вести себя так, будто ничего не случилось.
Я с сомнением глянула на Сабию. Она была белой как стенка и, казалось, вот-вот упадет.
- Но я не смогу солгать! - возразила она. - Я никогда не обманывала отца.
- Тебе не надо никого обманывать, - огрызнулась Элэйк. Страх сделал ее язвительной. - Тебе надо ничего не говорить. Просто помолчи.
Она выдернула бедную Сабию из ее угла, и мы повели эльфийку по мерцающим коралловым коридорам. Повернув несколько раз, мы, наконец, добрались до комнаты Сабии. По пути никто из нас не проронил ни слова. У нас из головы не шел замученный эльф.
У меня все внутри сжалось от страха, а во рту стоял противный привкус. Сама не знаю, почему я так испугалась. Элэйк была права - мои родители никогда не отдадут меня змеям.
Теперь-то я знаю, что это Единый обращался ко мне, но тогда я боялась его слушать.
Мы вошли в комнату Сабии - к счастью, никого из слуг не было - и закрыли за собой дверь. Сабия опустилась на край кровати и стиснула руки. Элэйк стояла и смотрела в окно так сердито, будто ей хотелось пойти и кого-нибудь побить.
Теперь, в тишине, я больше не могла не прислушиваться к гласу Единого. По лицам Элэйк и Сабии я видела, что Единый говорит и с ними. Мне оставалось только произнести эти горькие слова вслух.
- Элэйк права. Наши родители не отдадут нас. Они даже нам ничего не скажут. Они скроют это от наших народов. И гномы, эльфы, люди будут умирать, не зная, что их можно было спасти.
- Как бы я хотела, чтобы мы ничего не слышали! Зачем только мы туда пошли! - пробормотала Сабия.
- Нам было предназначено это услышать, - хрипло сказала я.
- Правильно, Грюндли, - повернулась ко мне Элэйк. - Единый хотел, чтобы мы услышали этот разговор. Нам дана возможность спасти наши народы. Единый предоставил выбирать нам, а не нашим родителям. И мы должны быть сильными.
По ее тону я поняла, что ее привлекает романтика мученичества, самопожертвования. Люди придают подобным вещам большое значение, но мы, гномы, никогда их не понимали. Почти все людские герои - это те, кто умер молодым, безвременно, отдав свою и без того короткую жизнь ради какой-нибудь благородной цели. А у гномов иначе. Наши герои - это старейшины, которые прожили жизнь, полную борьбы, труда и лишений.
Я снова вспомнила несчастного эльфа, умершего у нас на глазах.
"Ну и что благородного в такой смерти?" - хотелось мне спросить у Сабии. Но я прикусила язык. Пусть она находит утешение в этой романтической мишуре, если может. А я вижу в этом мой долг. И Сабия тоже, если я правильно поняла ее слова о долге королевы.
- А как же теперь моя свадьба? - спросила она.
Эльфийка не спорила и не ныла. Она понимала, как мы должны поступить. И это была единственная жалоба на судьбу, которую она себе позволила.
Элэйк уже дважды приходила напомнить мне, что пора спать. Мы должны "беречь силы".
Тоже мне! Но все-таки я ее послушаюсь. Лучше я сделаю перерыв именно на этом месте. Мне еще осталось записать историю Сабии и Девона, печальную и прекрасную. Память об этом будет поддерживать меня, когда я без сна буду лежать в темноте и бороться со страхом.
Глава 5
ВРАТА СМЕРТИ. ЧЕЛЕСТРА
Сознание вернулось к Эпло. Боль раздирала тело на части, но в то же мгновение он осознал, что цел, и боль понемногу оставила его. Он вернулся на круги бытия. Но пока что этот круг был довольно непрочным.
Обычное движение руки казалось почти, что непосильным трудом, но Эпло все-таки справился с ним и поднес руку к груди. Начав с руны, лежащей напротив сердца, Эпло медленно, с остановками, стал восстанавливать и усиливать каждый знак, начертанный на его теле.
Он начал с руны имени, первого знака, который ставится напротив сердца извивающегося и орущего ребенка почти сразу после того, как он выходит из материнского лона. Обряд совершает мать ребенка или любая другая женщина племени. Имя выбирает отец, если он жив и находится в племени1. В противном случае это делает глава племени.
Руна имени не дает ребенку серьезной магической защиты. Большая часть этой защиты впитывается, как говорится, с материнским молоком, от матери или кор
1 Дети очень ценятся в Лабиринте, и их берут на воспитание племена Оседлых. Бегущие, подобные Эпло, часто заводят детей, но из-за своего образа жизни не могут оставаться в племени и растить их. Если женщина-Бегущая поймет, что ждет ребенка, она может прийти в племя и оставаться там до родов, а потом отдать ребенка в какую-нибудь семью. Иногда Бегущие прерывают свое бегство и присоединяются к племени, пока ребенок не подрастет настолько, чтобы идти с ними, как это сделали родители Эпло. Но подобные примеры очень редки. То, что Эпло сохранил воспоминания о своих настоящих родителях, - исключительный для патрина случай
милицы. И все-таки руна имени самая важная, ведь именно с нее начинается рунный круг и к ней присоединяются остальные знаки.
Эпло провел пальцами по руне имени, вспоминая ее очертания. Память вернула его в детство, в одно из редких мгновений мира и покоя, к мальчику, которому объясняли его имя и учили чертить руны..
- ... Эпло - единственный, одинокий. Это твое имя и твоя судьба, произнес отец. Его загрубевшие пальцы прикасались к груди мальчика. - Мы с твоей матерью уже исчерпали все наши возможности. Теперь каждые новые Врата мы проходим вопреки судьбе. Но придет час, когда Лабиринт поглотит нас, и мы исчезнем, так исчезают все, кроме самых сильных и удачливых. А удачливые и сильные всегда одиноки. Повтори свое имя.
Эпло торжественным движением начертил на своей худой груди руну имени.
Отец кивнул.
- А теперь руны защиты и исцеления Эпло принялся трудиться над ними, начав с прикосновения к руне имени. Затем он распространил защиту на всю грудь, живот, пах и спину. Мальчик повторил руны наизусть, как повторял уже множество раз за свою недолгую жизнь. Он делал это так часто, что сейчас позволил себе думать о другом - как бы успеть обойти кроличьи ловушки, которые он сегодня поставил, и как обрадуется мама, если он принесет к обеду кролика
- Нет! Неправильно! Все сначала!
Резкий удар розгой, который отец нанес по незащищенной, не покрытой рунами ладони, вернул Эпло к действительности. От боли на глазах выступили слезы, но он быстро смахнул их. Способность терпеть боль была такой же составной частью обучения, как и заучивание рун.