Неожиданно он рассмеялся:
– А она тоже хорошо пила... прямо как ты...
– Кто? – удивленно спросила девушка.
– Ну, она... та баба, которая... ух, шикарная телка! Не моего... блин... поля... ягода...
Он говорил уже с заметным трудом, и Лена подумала, не переборщила ли она с дозой алкоголя, но вдруг журналист оживился и снова повторил:
– Шикарная телка!
– Да про кого ты говоришь? – переспросила Лена.
– Тс-с! – Николай огляделся по сторонам и приложил палец к губам. – Она велела никому... ни одной живой душе не говорить, что эта статья заказная... про профессора, блин...
Неожиданно он уставился на Лену и выпучил глаза:
– Так это же про папашку твоего! Ну, блин, история!
– Расскажи, что за история? – тихо переспросила Леня, придвинувшись к журналисту. – И про какую женщину ты говоришь?
– Крутая баба! – повторил Николай.
– Ну что ты все одно и то же твердишь – крутая да шикарная! Имя-то у нее есть, у этой твоей крутой и шикарной?
– А как же? – Николай состроил обиженную гримасу. – И имя, и отчество... вот только я... забыл.
– он прижал пальцы к виску, и по его лицу пробежала судорога – видимо, с таким напряжением пытался он вспомнить забытое имя, – отчество такое... особенное...
– Теодоровна? – подсказала Лена.
– Во-во! – журналист обрадовался. – Точно, вспомнил, Ольга Теодоровна! Надо же такого папочку заиметь! Нет чтобы просто, как у людей Федоровна... «Только, – говорит, – никому, ни одной чтоб душе...» – Николай испуганно прижал ладонь ко рту. —Ну вот, а я тебе про нее рассказал... ну, тебе можно, ты человек не посторонний...
Вдруг глаза Николая расширились, он с изумлением смотрел на что-то у Лены за спиной.
Девушка обернулась и проследила за его взглядом.
Николай смотрел на аквариум.
На него действительно стоило посмотреть.
Одна рыбка явно решила покончить жизнь самоубийством. Она раз за разом разгонялась и выскакивала из воды, потом шлепалась обратно и начинала все сначала.
Еще одна золотистая рыбка на самом дне аквариума стояла на голове. Это выглядело особенно уморительно, потому что несчастная рыба не могла удержать равновесие и раскачивалась, как дерево на ветру.
Две крупные бархатистые темно-коричневые рыбы дрались из-за крошки корма, остервенело налетая друг на друга и стараясь нанести друг другу тяжелые увечья.
«Самая настоящая пьяная драка, – виновато подумала Лена, – что я сделала с бедными непьющими созданиями!»
– Во дают! – удивленно проговорил Николай. – Что это с ними? Ну прямо как люди! А может, это они перед землетрясением?
– Каким еще землетрясением? – на этот раз удивилась Лена.
– Ну, в этой, в Японии лягушки и рыбы землетрясения предсказывают... как начинают беспокоиться – все, надо спасаться!
– Ну, мы-то не в Японии, – отмахнулась Лена, здесь никаких землетрясений не бывает. Ты лучше не отвлекайся, расскажи про эту Ольгу!
– Про какую Ольгу? – Николай недоуменно замолчал. – Ах, про эту, про Теодоровну! Да чего там рассказывать, обычное дело! Заказуха! Только она почему-то конспирацию разводила... ну просто цирк! – Николай хрипло рассмеялся. Подумаешь! Заплатила, правда, хорошо... Всей работы на три часа – а пять штук зеленых заработал...
– Она тебе заплатила за такую заметочку пять тысяч долларов? – удивленно переспросила Лена.
– А что? – Николай приосанился. – Между прочим, отличный материал получился... всем, кто читал, понравилось... пришлось, конечно, две штуки выпускающему отдать, чтобы он другой материал снял и мою заметку поставил... ну, да это святое дело. Бог велел делиться...
– Всем понравилось? – возмущенно повторила Лена. – А как ты думаешь – профессору это понравилось? Облил приличного человека грязью – и нисколько не жалеешь!
Николай пригорюнился и проговорил, подперев щеку кулаком:
– Ну почему все так не любят журналистов?
Чем мы хуже других людей? Папашка твой, между прочим, сам виноват, нечего было в политику соваться, если сердце больное! И вообще, не бывает дыма без огня! Почему он не обратился в газету, не потребовал дать опровержение? Видать, рыльце-то у него было в пушку, не иначе!
Нечего романы крутить с аспиранточками, если не хочешь неприятностей!
Неожиданно Николай уставился на Лену и проговорил со злостью:
– А ты что здесь вынюхиваешь, выспрашиваешь? Чего тебе, блин, надо от независимого журналиста?
Лена поняла, что ее собеседник перешел в другую фазу опьянения и от безобидной болтливости может переключиться на агрессивное поведение, и решила, что пора с ним проститься. Она поднялась из-за стола и сказала:
– У вас еще, наверное, есть работа, а мне пора домой, пока еще метро не закрылось.
– Смыться хочешь? – выкрикнул журналист, поднимаясь вслед за ней. – Пришла, разговорила меня, а теперь удираешь?
Вдруг он замолчал, как будто набрав в рот воды.
Лена не стала выяснять, что так подействовало на Николая, она воспользовалась его замешательством и стремглав вылетела из кафе.
Причиной внезапной перемены в поведении журналиста было появление в кафе светловолосого мужчины, до того худого, что модный льняной костюм висел на нем, как на вешалке.
Перехватив взгляд худого мужчины, Николай угодливо забормотал:
– Сергей Сергеич, я только кофейку выпил... я ни в одном глазу, не подумайте... я только кофейку, чтобы не заснуть... все будет в порядке, никаких проблем, вы не подумайте...
Однако светловолосый продолжал смотреть на него каким-то странным, отрешенным взглядом.
Наконец он подошел и проговорил, с трудом справившись с голосом:
– Кто это с тобой сейчас разговаривал? Вот эта девушка, которая мимо меня пробежала, – кто она?
– Кто? – переспросил Николай, почувствовав, что сегодня неприятности его миновали. – Да кто ее знает? Кажется, хочет на работу устроиться, приехала откуда-то из провинции и ходит по газетам, место ищет... расспрашивала, как да что, а потом вдруг вскочила и убежала...
– Из провинции? – странным голосом повторил Сергей Сергеевич. – А откуда именно – не сказала?
– Не сказала, – как эхо повторил Николай, стараясь не дышать в сторону высокого начальства.
– А почему с тобой говорила, а не в отдел кадров пошла? И кто ей пропуск выписал?
– Не знаю... – Николай пожал плечами, – может, кто-то из ребят на меня ее отфутболил...
– Ну ладно, – Сергей Сергеевич развернулся и пошел к дверям, но уже у самого выхода бросил через плечо:
– Еще раз увижу во время смены пьяным – уволю к чертям собачьим и сделаю так, что тебя только обертки для туалетной бумаги редактировать возьмут!
Сергей шел по редакционному коридору, нахмурившись и ничего вокруг себя не замечая.
Он был настолько погружен в свои мысли, что чуть не налетел на старого корректора Василия Силантьевича. Корректор шарахнулся, удивленно взглянул на заместителя главного редактора, который шел, как лунатик, и недоуменно покачал головой.
«Значит, она вернулась, – думал Сергей, на этот раз нет никакой ошибки. Если там, возле парикмахерской, я мог обознаться, то на этот раз это действительно она. И нисколько она не изменилась, только волосы зачем-то обстригла и перекрасилась. И самое главное, мне так и не удалось ее забыть. До сих пор сердце бешено стучит и руки дрожат, как с похмелья... ну можно ли так распускаться? Ведь она сбежала тогда, шесть лет назад, сбежала, не простившись и ничего не объяснив... да и что объяснять? И без слов все ясно: я ей не нужен, не был нужен тогда и не нужен сейчас... она пробежала мимо меня, как будто я пустое место... ну сколько можно! Надо наконец справиться с собой, забыть ее и жить нормальной человеческой жизнью...»
– Сергей Сергеевич, – снова повторила едва поспевавшая за ним Рукавицына, – ну Сергей Сергеевич, мне за вами не угнаться!
– А? Что? – Сергей встал, как вкопанный, и растерянно уставился на женщину, – простите, Анна Юрьевна, я задумался. Что вы хотели?
– Вы подпишете счет на программное обеспечение? Главный в Москве, вы же знаете!