– Не смешно, – ответила я.
– То-то ты улыбаешься, – подстегнула меня подруга. – Эх, жаль, а мяса-то в ней больше. Потом она заболеет, испортится, и вообще мы из-за этих трёх кукушек потеряем неделю, пока будем выхаживать. А всё ты со своей рыбой! Вот чем тебе птички не угодили?
– Шейна, найди, пожалуйста, в доме полотенце? Надо чтобы Ри вытерлась, когда выйдет.
Малышка тут же бросилась в дом, не став выступать и разводить лишние беседы, зато Леда нашла очередной повод поиздеваться надо мной:
– Конечно, ей это так поможет. Хотя твоя рыба потом в дом пойдёт, глядишь, отогреется. Так и быть, будем сидеть здесь неделю не из-за трёх кукушек, а из-за двух. Поразительная разница!
– Бросим их тут, к чертям, – проворчала я, нервничая из-за открывающихся перспектив.
Девочки ещё не заболели, возможно, они бы выкарабкались с помощью трав Гамы, но я уже начала искать выходы из мрачной ситуации, которую живописала Леда.
– Боюсь, не получится. Увы, мы с тобой не одни, у нас есть балласт, который мы не бросим, а этот балласт не бросит другой балласт, потому что они добренькие. В общем, готовься сидеть неделю с умирающими. Они будут мучить тебя своими предсмертными просьбами, потому что все государыни перед кончиной становятся особо вредными, это традиция такая. Все будут носиться так, будто что-то можно сделать, создавая панику, а в итоге эти двое всё равно помрут, потому что здесь нет нормальных лекарств. Хорошо бы уложились за неделю, всё равно потом ещё одну на траурные причитания остальных потратим.
– Ты ещё мне тут про проблемы с гробом расскажи! – всплеснула я руками, чуть не выпустив свой край.
– А какие с ним проблемы? С ним как раз всё отлично. В домиках я видела гвозди и топоры, а вокруг растут чудесные сосенки.
– Я надеюсь, что ты шутишь, – обессиленно выдохнула я.
– Самообман – приятная штука.
Шейна вернулась с большим махровым отрезом именно в тот момент, когда Ри выбралась из реки. Бывшая русалка с благодарностью приняла полотенце, но, вытерев ноги и обувшись, в дом не пошла, а осталась на берегу наблюдать за нами.
– Три, – подытожила Леда, а я, не выдержав, скомандовала:
– Давай начинать. Один конец нужно опустить в реку.
Порадовало то, что работать с кайзерин оказалось приятно: мы за минуту приноровились и подстраивались друг под друга, не говоря ни слова. У Ашес и Жизель между собой тоже проблем не возникло, зато с нами они не ладили. Пару раз мы вразнобой дёргали свои края, упуская так и льнувшую к полотнищу потенциальную еду. Усугублялось положение ещё и тем, что каждый наблюдавший норовил посоветовать, как же нам удобнее работать будет.
– Солей, перехвати подальше, а то выскользнет!
– Ашес, не тяни так сильно, рыба выскакивает.
– Со стороны Жизель лучше наклонить.
– Леда, что ж ты так неосторожно дёргаешь! Мне показалось, что вся рыба сейчас на меня посыплется.
Кайзерин бросила резкий взгляд в сторону сказавшей последнюю фразу степнячки, но ничего ей не ответила. Только шепнула мне:
– Кстати, как тебе идея? По-моему, они в рыбе прекрасно будут смотреться.
– Прекрасная идея, – согласилась я. – Только, боюсь, они воплями обломают весь кайф. Предлагаю их утопить, а потом послушать виноватое буль-буль-буль.
– Какая ты жестокая!
С грехом пополам, вспотевшие и злые, через целую вечность мучений, наконец, мы подняли ткань, переполненную рыбой. Котёл Гама уже притащила, умудрившись поставить его так, что он постоянно мешался под ногами.
– Отлично! Ашес, Жизель, поднимайте ткань наверх, а мы присядем.
Мы с Ледой одновременно стали опускаться на колени: сначала на одно, потом на оба, при этом прижимая края полотнища так, чтобы получилась «труба». Вот уже по импровизированной горке скользнула одна рыба, другая. Край резко выскользнул из рук упавшей на снег Ашес и ушёл ко дну, следом свой отпустила и её напарница. Вся злость, копившаяся в нас за время рыбалки, грозила вывалиться наружу, но споткнулась об отважную просьбу Жизель:
– Простите меня! Я не удержала край.
– А Ашес? – ухмыльнулась кайзерин.
– Она не удержала одна, – твёрдо ответила смуглянка, с вызовом.