– Четвёрка мечей… почти как в игральной колоде.
– А так и есть. Игральная колода пошла от гадальной, только названия мастей сменили. В оригинале вместо червей были чаши, вместо бубнов – монеты, пики – мечи, а трефы – булавы или жезлы. Я предпочитаю именно булавы, их рисовать проще. Некоторые используют соответствующие стихии, но мне с ними непривычно.
– Погоди! – попросила Ока, отодвигая ветку с нашего пути.
Та напряглась, как тетива лука и, стоило женщине отпустить её, затряслась, рассыпая снег мелким крошевом, словно муку через сито. Заворожённая, я замерла в пол-оборота, досматривая, как неспешно блестят в полёте крохотные звёздочки. Плавно спускались они на ровное покрывало и терялись меж точно таких, но удивительно уникальных. На людей похожи: все разные, все одинаковые, все в куче, а по отдельности быстро таят в чужих горячих ладонях.
– Солей? – позвала меня степнячка и, опомнившись, я поспешила следом за остальными.
Какая-то растерянная я в этом мире. Наверное, невольно вспоминаются те времена, когда я наивной юной девочкой ступила в волшебный сон и думала, что пережать несколько лет окажется легко. Я чуть не сломалась в первый год и не выбрала смерть вместо кошмара. Потом едва пережила первое десятилетие, года во втором считала с благоговеньем, думая, что вот уже растёт сын той, из-за кого я очутилась в пекле. После восемнадцатого круга ждала с надеждой, что вот чуть-чуть, подумаешь, я ошиблась в подсчётах или она не стала сразу рожать. После сорокового дело пошло на принцип. Потеряв там полвека, я научилась иногда пугать местных сильнее, чем они меня. Последнюю четверть моего заключения мы уже резались в карты, вдыхали ядовитые пары и издевались друг над другом, как старые приятели. Говорили, если я умру, так и не дождавшись своего царевича, то восстану уже демоницей. Тео даже не представляет, сколько народу он спас.
– Мне кажется, ты не всегда обычные мечи с монетами рисуешь, – вновь завела разговор степнячка. – Для рыбалки ты какого-то человека изображала.
– Волшебник, старший аркан, – пояснила я. – Они все сложные картинки, в отличие от младших, с которых скопировали игральную колоду. Разницы особой нет, только по значению: старшие обозначают духовную часть мира, младшие – материальную.
– И что, на все случаи жизни есть? – с любопытством спросила Ока.
Я, заподозрив скрытую издёвку, глянула на женщину внимательно. Но на спокойном нежном лице не отразилось ничего, кроме безобидного интереса.
– Не знаю, значения придумывала первая сивилла-карточница, а её уже давно в живых нет. Я как-то привыкла работать с тем, что есть.
– Кстати, а с сивиллами ты не в родстве случайно? – вопрос прозвучал как бы между делом, однако у меня в голове словно гонг зазвенел.
Все волшебники с чистой кровью так или иначе роднились между собой. Об этом не трудно было догадаться по моим неосторожным словам, но открыто я решила не подтверждать, а лишь отшутилась:
– Конечно в родстве. Ты разве не знаешь, что мой Тео – внук царицы Нана Тараксандры, сивиллы Кумской?
– Правда, что ли? – искренне изумилась степнячка, захлопав длиннющими, но белёсыми на концах ресницами.
– Правда-правда! – якобы похвасталась я.
– Ох, но как же великая сивилла отправила свою дочь править всего лишь маленькой Амброй?
Я недоверчиво скосила на собеседницу глаза. То ли она действительно плохо знала историю, то ли слишком хорошо разыгрывала из себя наивную дурочку, но фальши я вновь не заметила. Пришлось осторожно уточнить:
– А ты не в курсе? Она же изначально унаследовала Триану от царицы Самеи, когда та лишилась дочери. Только моей свекровке не удалось стать сивиллой…
…потому что оракул кого попало не примет.
– …почему-то, и постепенно большое государство распалось на девять маленьких. Конечно, это был закономерный процесс: слишком разные народы входили в состав большой страны, и учесть интересы всех было просто невозможно. Сивилла бы смогла ещё какое-то время удержать их в узде, но так получилось, что мы стали первопроходцами, и остальные крупные государства, где власть до сих пор сосредоточенна в руках великих цариц-прорицательниц, не любят вести с нами дела, чтобы не подавать своим дурной пример.