Вздохнув, Ока поймала одобрительный взгляд Миллы и начала свою исповедь:
– Я родилась от смешанного брака в стране, где все жители темнокосы. Мне каким-то чудом достался материнский цвет волос, видать тоже в родне волшебники затесались, – криво усмехнулась девушка. – Только я была этому не рада, постоянно получая от шпаны за свою внешность. После смерти родителей стало совсем тяжко, однако удача мне улыбнулась: махарани Шармилла взяла меня к себе служакой.
Уезжать и сопровождать Лалиту я не хотела, но чувствовала себя обязанной, поэтому не стала возражать. Плохо так говорить, но Лалита была избалованным ребёнком. Она умудрилась поругаться со Скандром в первый же день. Я тогда не понимала, позже только дошло, что он хотел её позлить – начал со мной заигрывать. А Лалита вместо того, чтобы прийти с извинениями, взвилась ещё сильнее. Она думала, он просить прощения будет, как все, а Скандр возьми да и предложи мне сказать всем, будто это я настоящая рани, а Лалита моя служанка, которая угрозами заставила меня поменяться с ней местами.
Я тогда глупая была, наивная. Мне казалось, ничего страшного не случится, если я стану женой хана, а избалованная девица вернётся к себе на родину с позором. Всё виделось безоблачным ровно до того момента, как Скандр не показал мне её вздёрнутой на виселице. Его в этой стране не слишком жаловали и единственное, на чём держалась власть – это страх. Тогда я поняла, что сказка закончилась – мой муж не потерпел неуважения к себе.
Помня об этом, я никогда не перечила ему. Пыталась молчать, утешать, повиноваться, да ничего не помогало, если кто-то портил ему днём настроение. Пока я ходила беременной, он ещё как-то сдерживался, а после начал меня бить. От лёгких пощёчин Скандр быстро перешёл к ударам посильнее: почти после каждой встречи у меня оставались синяки, я постоянно боялась, что он сломает мне что-нибудь. Но терпела, потому что у меня была дочь, и бежать мне было некуда.
Визири посматривали на меня кто с сочувствием, кто с презрением, да кто станет заступаться за безродную? Я думала, так и умру, но в один ужасный день Скандр посмел ударить нашу дочку, Олу. Как будто глаза застелило, ушёл весь страх, все мысли: я просто поняла, что дальше станет хуже. Я выбрала кинжал поострее, подгадала день, когда муж окажется в неплохом настроении, напоила его вином… И заколола.
Слуги и подчинённые сбежались на предсмертные хрипы точно шелудивые псы. Они смотрели на меня, на тело бывшего хана, а я стояла перед ними и совершенно не стыдилась. Никогда не думала, что кого-то убью. И что буду этим так гордиться. И власти я в тот момент не хотела, уже приготовившись, что меня саму казнят, а для Олы найдут достойного регента в помощь. Только все зрители неожиданно опустились на одно колено и присягнули мне в верности. Так я и стала кровавой правительницей кровавого народа. Они прозвали меня Бесстрашной за мой отчаянный поступок, они стали уважать меня больше, чем умершего хана. Никогда я не думала, что всё обернётся так, но после такого доверия, после такого понимания я готова за свою страну хоть в пекло.
Впечатлённые рассказом Оки, мы молчали. Теперь я на самом деле понимала, почему, когда Андрес перекрыл в степи поставки провизии, она не пошла договариваться с ним миром, а сразу восприняла это в штыки. Ри потрогала две косы, которые я заплела колоском, перекинула их на грудь и спросила сочувственно:
– Тяжело, когда люди умирают из-за тебя? Ну, в смысле, когда ты не виновата, другого выбора нет, но всё равно будто бы из-за тебя?
Степнячка посмотрела на неё уже спокойно, равнодушно пожала плечами, за время рассказа смирив свой приступ раскаяния, и задала встречный вопрос:
– Разве из-за тебя никто и никогда не умирал? Хотя бы косвенно?
Бывшая русалка отчаянно замотала головой.
– Мне кажется так или иначе из-за каждой из нас кто-то умирал, – задумалась Милла. – Мы ведь так или иначе вершим судьбы: отправляем преступников на казнь, солдат на войну.
– Вообще я имела в виду не это, – уточнила Ри. – А именно почти что убийство. Не по закону или из-за страны.
– Если так, то я ни разу никого не убила. Подставляла и отправляла в ссылку – было дело, – созналась Ашес. – Но до убийства не дошла.
Шейна открыла было рот, хотела что-то сказать и вдруг передумала, уткнувшись взглядом в пол. Я только чуть улыбнулась, когда все посмотрели на меня, и никто уточняющих вопросов задавать не стал. Зато Леда не преминула выступить, точно кольнув меня: