– Вчера я готовился к драке. Да и не сравнивай вообще! Вчера я думал, что у тебя роман с другим, а сегодня всё иначе!
– Тео, – покачала я головой с лёгкой улыбкой. – Чудо ты. Не могу поверить, что тебя нечто такое могло выбить из колеи.
– Саму же Амалия раздражает?
– Ну… да, – нехотя призналась я, отводя взгляд. И засмеялась, не знаю почему. Просто потому что хотелось. В таком вот бесшабашном настроении, я и ляпнула, не подумав: – Страшно представить, что бы случилось, расскажи Жверинда нечто посерьёзнее.
– А что, есть что-то серьёзнее измены? – тут же уцепился за мои слова Тео.
Чертыхнувшись, я прикусила губу и тут же вернула себе улыбку. Он явно заметил, и с каждым мигом ситуация становилась всё подозрительнее. Надо было придумать, что сказать, перевести тему, брякнуть глупость, а в голове точно чистящим средством прошлись. Неожиданно мой муж сам перехватил инициативу и затараторил:
– Соля, стоп, ты не паникуй. Место не подходящее для разговора, но давай сразу всё расставим по местам. Мне самому не нравятся недомолвки. Я всё знаю.
– Что «всё»? – наконец, вышла я из стопора и вздёрнула бровь. Всё бывает разное, а я выдавать лишнего не собираюсь.
– Всё, Соля, совсем всё, – вздохнул Тео, тоже страшась разговора. – Я знаю про ваш конфликт с моей матерью. Знаю, что это ты велела подложить детские трупы в её багаж. И что сама открыла чемоданы, тоже догадаться не так сложно.
Я молчала, не соображая, что тут говорить. Во рту пересохло; контакт глаза в глаза разрывать боялась.
– И… давно? – спросила я через несколько секунд, прокашлявшись.
– С самого начала знал. И почти тут же мне доложили о её попытках тебя отравить, поэтому я и ни в чём тебя не обвинял.
– Вот это поворот, – выдала я и опять замолчала.
Это его знание, конечно, существенно облегчало мне жизнь, но подводило к слишком ненужным вопросам. Может, и не стоило затевать такой разговор…
– Единственно, чего я не понимал, так это что же могло между вами такого произойти, что через пару месяцев знакомства вы принялись друг друга уничтожать, не жалея средств….
Вот оно и начинается.
– …пока как-то у Андреса не натолкнулся на одну старую реликвию. Медальон был маленький, фотография в нём чуть ли не крошилась от времени, но я всё равно узнал тебя. Как же я удивился, когда на вопрос, чей это портрет, кайзер поведал мне легенду о проклятой царевне, которую любил его самый знаменитый предок, Цезарь.
– Не было на мне никакого проклятья, – буркнула я, пытаясь незаметно протереть глаза.
– Догадываюсь, – вздохнул Тео. – Андрес тогда же мне рассказал, что Цезарь очень не любил мою мать, говорил, именно она отняла у него невесту. Да и история, как мама стала царицей, шита белыми нитками.
– Она приехала к нам, когда мне исполнилось восемь, – неожиданно подалась я в воспоминания. Что толку молчать, если он действительно всё знает, жил с этим и смирился? Зато мне станет легче. И больше никаких недомолвок между нами. – Ей всего лишь перевалило за сотню – очень молодая по меркам сивилл и безумно талантливая. Все пророчили ей трон, хотя и знали, что твоя бабушка, Тараксандра, больше любит своего старшего сына. Из-за дара картёжника он прав на престол в стране, где оракул подчинялся зеркальщицам, не имел, так что никто ничего и не подозревал, когда Гера отправилась с визитом вежливости в Триану. Говорят, она заезжала ещё в другие государства – я не знаю.
У мамы дар был слабый из-за каких-то болезней в детстве, я тогда ещё картами толком и не владела – мелкая совсем. Естественно, когда Гера осмотрела меня и притворно взволнованным голосом заявила, что кто-то умудрился повесить на меня страшное проклятье при рождении, сомнений не возникло. Она, якобы по доброте душевной, бросилась меня лечить – я тайком засела за карты. Второго ребёнка родителям завести не позволял возраст, да и они ни о чём подобном и слышать не хотели. Я потом разглядела, как мама сама, точно марионетка, предложила Гере вариант стать правительницей Трианы, если не получится меня спасти. Подумаешь, всего-то Тараксандра передаёт трон своему сыну-картёжнику, моя мама – Гере и всё, баланс соблюдается, у оракулов нет причин для отказа.
Знаешь, сначала я действительно считала её лучшим другом, желающим помочь. Мама постоянно плакала надо мной – это бесило, отец старался лишний раз не говорить. Одна бабушка спокойно учила меня картам. У неё начался маразм, она путала меня с мамой, но на волшебстве это никак не сказалось.