Мы поехали домой, когда зашли в квартиру, прибалдели от восторга. Всё в квартире было вверх дном, а в моей голове снова зашевелилась одна мысль: «Придурки», мы прошли и обнаружили нашу домработницу, привязанную к стулу. Она мало того, что была привязана к стулу, так ей ещё и глаза завязали, спасибо, что не убили. Мы, конечно же, сразу вызвали милицию. То ли у них дел других не было, то ли мы им приглянулись, но они приехали, буквально через десять минут, и, самое главное, что приехали (чтоб им пусто было!) два моих «любимых» вчерашних мента!
Пока мама, сидя на диване, ломала голову, кто и зачем это сделал, в дверь вошли и я услышала:
– О, как у вас здесь мило и уютно. Неужто, вы сами так порезвились? – голос звучал издевательски, с усмешкой и взгляд был насмешливый, пока не остановился на моем плече. – А это что у вас такое?
– Это? А это, гражданин начальник, огнестрел.
Глаза мента полезли на лоб:
– А откуда? – гениальный вопрос.
– Вам пояснить, откуда берется огнестрельное ранение? Оно получается, если кто-то в вас стреляет.
– Вот я как раз про то, кто в вас стрелял.
– Знаете, сама бы хотела знать, какая сволочь испортила мне любимую блузку и любимую шкурку!
Он в задумчивости почесал маковку, и подробно расспросил обо всем: и об огнестрельном, и об этой красоте в нашей квартире. Мама ему всё подробно рассказала, а он, как ни странно, заверил, что во всем разберется. Как говаривал классик, свежо придание, да верится с трудом. Наконец менты свалили, а мы смогли привести квартиру в нормальное жилое состояние.
Прошло полгода, я устроилась на работу, мама съездила к папе. В общем, жизнь стала налаживаться. Всё было хорошо, пока на пороге нашей квартиры не появился Ярослав. Мама была у подруги, у домработницы выходной, и дверь открыла я. Не спрашивая, он отодвинул меня от двери и, ничего не говоря, прошел в квартиру. Мне ничего не оставалось, кроме того, как закрыть дверь и проследовать за ним в полнейшем обалдении.
– Слушай, и что это такое? Ни здрасьте, ни начхать. Это что за хамство? Тебя вообще кто звал?! – возмущению моему не было предела. Он по-хозяйски налил себе выпить, сел в кресло, хмуро на меня посмотрел и выдал:
– Это ты их убила, – я до неприличия широко открыла рот и бухнулась на второе кресло:
– Ты спятил что ли? Кого это я убила?
– Тебе перечислить?
– Ну, если тебе не трудно, то было бы очень кстати, а то я никак не дотумкаю, о чем это вы, сударь, точнее о ком, а, если точнее, о чьих это, вы, трупах.
Он усмехнулся и начал перечислять. По мере появления из его уст фамилий я начинала хмуриться, удивляться и обалдевать, и всё это разом, потому что он перечислил, всех, убитых, за последние месяцы, деятелей нашей области. Список насчитал пятнадцать фамилий. Причем, в списке были и отцовские компаньоны, и те, кто увел его бизнес и ещё несколько шумных личностей. Я присвистнула:
– Ты бы мне ещё сказал, как я это всё провернула, а то интерес так и съедает меня.
Он резко поднялся с кресла, шагнул ко мне, схватил за горло, а хватка у него, между прочим, железная:
– Признайся, идиотка, это ты их убила? Севка оставил тебе свою картотеку? Ведь все они были в его картотеке! Это ты их убила, дура, мать твою!