– Ну, дак вы у него и спросите, почему он меня Эмилией назвал. Тем более, он же потом признал, что спутал меня с другой, – я посмотрела на Ритку и сказала: – не смотри на меня таким всепоглощающим взглядом. Не нужен мне этот твой хмырь.
– Ксан, ты его знаешь? – что ж ты ко мне прицепилась-то как пиявка, а?
– Теперь знаю. Только что при вас познакомились.
– Нет, ты его до этого знала. Ведь, когда я рассказывала о нем, ты точно его описала, – вот неймется-то… чего б тебе придумать? Хорошо, Ритуль, будет тебе “правда”:
– Да, блин, не хотела тебя расстраивать. Просто я видела, как он точно так же подвозил ещё одну. Прямо из моего двора, – у Ритки округлились глаза:
– Вот кобель! А я уже раскатала губу на продолжительные серьёзные отношения! – Господи, как же хорошо, что она такая доверчивая и умом не блещет. Ещё пару минут посетовав о том, какие мужики козлы, девчонки расселись наконец-таки за своими компьютерами. Ещё через пару минут открылась дверь кабинета Ираиды, и оттуда выплыл Ярослав Дмитриевич. Зыркнул на меня, но ничего не сказал, попрощался со всеми и двинул на выход. Ещё минуты через три, когда я уже начала ёрзать и готова была пойти сама, вышла Танаева:
– Оксан, зайди ко мне.
Дважды меня приглашать необходимости не было – я поднялась и пошла. Очень уж было интересно, что это за хрень такая творится. Я зашла, закрыла за собой дверь и присела. Ираида молчала, и меня это начало раздражать:
– Ну? Ты так и будешь молчать что ли?
Начальница посмотрела на меня и спросила:
– Это был он? Тот, из-за кого ты села?
– Да, это был он, – она опять замолчала, а я стала раздражаться ещё больше. Но злилась я не на неё и, наверное, даже не на Ярослава. А злилась я на себя. Из-за своей сентиментальности я могу проиграть всё. Нет бы, тогда, выбрать вместо этого города, какой-нибудь солнечный населенный пункт за рубежом, я какого-то черта выбрала родной город Севки. – Ираида, может, ты уже скажешь мне, что у него за заказ и о чем вы так долго с ним говорили?
– Ах, да. Значит, сначала о заказе. Он купил недалеко от города дом, – она показала мне фото дома, чтобы я знала, с чем придется работать. – Ему нужно толковое дизайнерское решение, как он сказал.
Я удивленно на неё посмотрела:
– Класс, но я не занимаюсь дизайнерством, насколько ты помнишь.
– Помню, но попробуй его переубеди.
– Так, ладно, вкус у меня есть, что-нибудь смастачим. А теперь скажи, о чем вы ещё говорили. – Ираида тяжело вздохнула, и я уже было подумала, что она откажется говорить, но она который раз за день смогла меня удивить:
– Он хотел знать, сказала ли я тебе про то, что мне известно и спрашивал, как ты отнеслась к услышанному.
– И что же ты ему ответила? – я как-то внутренне напряглась, ожидая худшего, и облегченно выдохнула, правда, мысленно, когда услышала:
– Я сказала ему, что моя сотрудница Оксана Сторжецкая была в недоумении и не понимала, как это может её касаться. Он грязно выругался и, похоже, что не совсем поверил. Потому что спрашивал о каждой твоей эмоции на каждое слово.
– Почему ты ему правду не сказала? – она усмехнулась в ответ:
– Можешь считать это женской солидарностью, – подумала пару секунд и продолжила. – К тому же я ненавижу тварей, которые подставляют невиновных.
Теперь пришла моя очередь усмехаться:
– А почему ты так уверена, что я сказала тебе правду? Вдруг я соврала, чтобы сохранить свою задницу целой и невредимой?
Ираида внимательно на меня посмотрела и сказала с улыбкой:
– Ты не соврала. У меня в твоем родном городе есть проверенный человечек, который много чего знает, в том числе, и о делах минувших лет. Я этому человечку сегодня позвонила, до прихода Ярослава. И мне было сказано, что в тюрьму ты села, потому что тебя крупно подставили и судье заплатили. – «О, как… кто ж это у нас такой осведомленный, что даже до взятки судье дознался?»
Танаева продолжала на меня смотреть и спросила с сомнением:
– Ты разве не спросишь, кто мне это поведал?
Я пожала плечами:
– Захочешь – скажешь, не захочешь – так и не узнаю.
– Ты умна не по годам.