– Э, Рикки, ты что такого цвета зеленоватого? Всё нормально? Что Василич вызывал? – одна из сокамерниц, Галька Тузова, у которой уже был четвертый срок, можно сказать взяла меня под свое крыло и теперь постоянно беспокоилась.
– Да всё нормально, только что-то состояние не айс. Сейчас полежу, и всё пройдет.
А ещё, буквально, минут через пятнадцать, они тарабанили в дверь и звали на помощь, потому что я с пеной у рта валялась на полу в конвульсиях. В камеру заглянула, сменившая Катерину, Анна Юрьевна, грязно выругалась и по рации срочно вызвала врача из лазарета. Тот вколол мне лекарство. Мимо руки. И скомандовал, что меня необходимо в лазарет. Меня унесли на носилках и несколько дней я там “лечилась”. На седьмой день моего пребывания в тюремной больничке, пришла Катерина и повела меня к Василичу. Хоть она и сказала мне не оглядываться, когда пойдем, я обернулась и заметила, что на ту койку, где только что лежала я, положили какую-то девушку. Комплекция, рост, цвет волос, всё как у меня. Глаз зацепился и за санитаров в масках, которые мазнули по мне взглядами и тут же отвернулись. Появилось какое-то неприятное чувство, но я пока решила не обращать на него внимания, к тому же мы уже дошли до кабинета Василича. Он дал мне одежду и сказал быстро переодеваться, потом появился парик и темные очки. Когда я закончила с переодеванием, он отдал мне сумочку, в которой лежал паспорт и конверт с деньгами. Всё происходило настолько быстро и тихо, что я забывала даже удивляться всему этому. Василич выглянул в окно и сказал:
– Давай по-быстрому, нам пора, – мы в очень хорошем темпе покинули кабинет и само здание. Сели в машину и выехали за пределы тюрьмы. Василич вдавил педаль газа и увез меня в соседний городок, который был в километрах пятистах от тюрьмы. Довез до клиники и сказал, кивнув на сумку, в которой был чужой паспорт:
– Будет лучше, если ты несколько изменишь внешность. Вопросов в клинике лишних задавать не будут, – я смотрела на него совершенно обалдело и не могла толком понять, в чем дело, и всё же решилась спросить:
– Семён Васильевич, а что это вообще значит? Почему вы мне помогаете бежать? Кто дал деньги и откуда паспорт? Это паспорт той девушки, которую положили на мою койку? – Василич нахмурился и ответил:
– Говорили же тебе, не оглядывайся. И вообще, тебе сейчас не об этом думать надо, а о том, чтобы тебя случайно не нашли. Кстати, – он полез в бардачок и достал телефон и зарядное устройство к нему, – держи при себе, тебе позвонят и ответят на все вопросы. Я не знаю, когда, но позвонят, а пока сделай то, что я сказал.
Я вышла из машины, Василич развернулся и поехал прочь. Немного постояв столбиком возле дороги, вызывая искреннее любопытство редких прохожих, я вспомнила, что на поверку являюсь беглой зечкой, огляделась, посмотрела на здание больницы и решила, что в его словах что-то есть и направилась туда, раз уж мне придется жить по чужому паспорту. Меня почти сразу отправили на осмотр к пластическому хирургу для выяснения того, что я хочу видеть в последствие изменений. Немудрствуя лукаво, вспомнив слова Василича, что вопросов здесь лишних не зададут, я продемонстрировала паспорт. Врач кивнул и отдал распоряжение готовить меня к операции.
На следующий день меня уже перекроили. Ещё через день я смотрела новости в холле больницы и была, если мягко сказать, шокирована, потому что говорили о моей гибели. Диктор говорила, а на экране мелькали лица моих родителей и мои фото. Известия сводились к тому, что второго дня в тюрьме, в лазарете, произошло возгорание чего-то там, я даже не поняла чего, вследствие чего появились три трупа. Медсестра и две заключенные, одна из которых… Дэйнер Эмилия Викторовна. Опознавать было нечего, но по каким-то параметрам, не то зубы, не то чудом сохранившийся отпечаток, меня опознали сразу. Я выключила телевизор, чтобы не видеть похороны. Свои похороны. Меня затрясло мелкой дрожью. Бедные мои родители. Что ж я наделала? Зачем согласилась бежать? От раздумий меня отвлекла медсестра, которая позвала меня к доктору. Я зашла, он что-то проверил, сменил повязки и сказал, что мне необходимо будет пробыть в клинике ещё неделю. Я удивилась, что так мало, но он сказал, что всё в порядке. Как и обещал, через неделю он вызвал меня в свой кабинет. Аккуратно сняв последние бинты, он предложил посмотреть на себя в зеркало. Я и посмотрела. Это чужое лицо… теперь моё. Я попросила медсестру купить краску для волос, и она купила. Так же с улыбкой и без лишних вопросов. Я покрасилась, сама себя слегка подстригла, посмотрелась в зеркало и в паспорт. Похожа. Взгляд… ничего, что-нибудь придумаем.