– Ты моя золотая девочка, мой любимый мангуст Рикки, который за меня, за своего Змея готов порвать любого, вопреки всем правилам природы. Ты не делай ошибок, а то всем будет больно, – он встал, подошел ко мне, поцеловал, погладил по волосам, – я люблю тебя, Рикки, – и вышел через дверь комнаты.
Я, распахнув глаза, резко подорвалась на кровати с воплем: «Севка!», а, буквально секунд через десять дверь распахнулась, и в комнату влетел Вадим, в моем сиреневом переднике, с поварешкой в одной и пистолетом в другой руке:
– Рикки, ты чего? – заметив, что всё, в принципе, в порядке, Гроховский убрал пистолет за пояс брюк и подошел ко мне. Я сидела в кровати с безумным видом и пыталась сказать:
– Он… Се… он… был… он… тут… – Вадим в тот момент соображал лучше, присел на краешек кровати, повернулся ко мне и, заглядывая в глаза, спросил:
– Тебе приснился Севка? – я посмотрела на него и, всё-таки, смогла сформулировать:
– Севка. Но не приснился. Он был здесь, понимаешь? Он здесь был, – Вадька тяжело вздохнул, отвел от меня взгляд и с тоской в голосе и произнес:
– Рикки, его не могло здесь быть. Ты же сама была на его похоронах.
– А ты был на моих похоронах!
– Эмилия…
Я схватила его за плечо:
– А вдруг похоронили не его, а он живой и приходил сейчас ко мне? Вадим, ну скажи, что это может быть, скажи, что он жив!
– Я не могу тебе этого сказать, – у меня, кажется, начиналась истерика, за последние сутки уже даже не могу посчитать какая:
– Почему не можешь? Почему! – не выдержав, Вадим дал мне пощечину:
– Дурочка, потому что мы с тобой вместе были на опознании и на похоронах! – в своем бессилии я могла только плакать, что я и сделала. Сидела и ревела, как дура, которой меня и назвал Грохот.
– Всё уже, успокойся, – он пытался меня успокоить, хотя у самого в глазах стояли слёзы. Мы с Севкой были ему самыми близкими людьми. Вадька и Севка вместе росли в одном детдоме и сразу подружились, как только познакомились. Как только мы стали встречаться с Севкой и он познакомил меня с Вадимом, тот посмотрел на меня и сказал, что буду ему сестрой, которой у него никогда не было. – Пошли уже завтракать и обдумывать план действий, – он встал и пошел из комнаты, а я прошептала:
– Он приснился мне первый раз за шесть с половиной лет.
Вадя остановился в дверях и, не оборачиваясь, сказал:
– Значит, он твой ангел-хранитель и почувствовал, что тебе грозит опасность.
– Когда меня сажали в тюрьму, он не появлялся, – я попыталась съязвить, но Гроховский только пожал плечами и сказал:
– Значит, не видел опасности. Ведь тебя не хотели убить, как хотят сейчас. Всё, вставай, пошли есть, а то я сейчас тебя съем, – он, хохотнув, прикрыл дверь, а я ещё пару минут, поглазев на кресло, встала и пошла на кухню.
С кухни доносились такие ароматы, что организм, урчанием живота, дал понять, насколько я проголодалась. Я села за стол, Вадим молча поставил передо мной тарелку и также молча сел напротив меня. Ели, не произнося ни звука, только тихий стук столовых приборов о тарелки и звуки просыпающегося города за окном, где-то у соседей надрывался ребенок, и собачонка звала хозяев погулять… вокруг было движение, шумы, но только не в моей квартире, а меня так и подмывало опять начать разговор о поездке домой и о Севке.
Подумав ещё какое-то время, всё же решилась спросить:
– Вадим, а ты давно был на могиле Севки?
Он отвлекся от тарелки и удивленно на меня посмотрел, подозреваю, что он настолько глубоко задумался, что даже забыл, где он и, что я сижу напротив него. Через минуту адаптации к окружающему, Вадим ответил:
– В прошлом месяце. С твоей мамой, – этот ответ оказался настолько неожиданным, что я даже закашлялась. Чтобы мама пошла на могилку к Севке, это что-то невообразимое. – Постучать? – я помотала головой в отрицании, а Вадька дал мне воды, пока я жадно пила, он молчал, наверное, чтоб ещё и не захлебнулась от обалдения, но стоило мне допить, как он продолжил: – А что ты? Она регулярно ходит к нему на могилку и о чем-то разговаривает. Пару раз и отец твой у него был. – вот на этом моменте меня чуть не контузило окончательно и я ошарашено полюбопытствовала:
– Что, неужто и он с Севкой решил поговорить?