– Кувалдой? – Вадик прямо-таки натурально испугался:
– Ты что, блин, от таких слов даже мои заныли! Кувалдой не надо, а то мы вообще ничего о Графе не узнаем, – заметив, что я как-то разом загрустила, он весело добавил: – Наркотой, – я удивленно приподняла одну бровь:
– Наркотой? Ярик употребляет наркотики?
– Да ну что ты, чтоб наш мальчик травил себя такой какой. Да ни в жизнь. Он других травит. Причем в солидных количествах. Поставки крупные, идут через ближний восток и по закоулкам нашей Родины, один из закоулков, где часть наркоты задерживается, как ты уже догадалась наверняка – этот город.
Я задумалась. Вадим не мешал, молчал и пил кофе. Спустя пару минут, наконец, выдала:
– А он напрямую с наркотой работает?
– Да, а что?
– Да, похоже, я буду заниматься дизайном домика, где эта отрава будет храниться, – Вадька смотрел на меня минуты две не меньше:
– Ты думаешь… – я просто кивнула. Он замысловато выругался, но до моего ночного мата ему очень далеко.
– Ты сам-то понял, что сейчас сказал? – он решил съязвить:
– А ты понимала, что ночью орала?
– Если хочешь, я тебе могу это даже в стихах на английском, – он хихикнул, а потом серьёзно добавил:
– Рикки, ты понимаешь, в какое дерьмо мы лезем? Ты понимаешь, что, если у нас не получится, то ты никогда не увидишь родителей? На всякий случай скажи, тебе место рядом с Севкой или как?
– А что ты меня спрашиваешь, будто со мной не полезешь в это дерьмо?
Вадим опять хохотнул:
– Полезу, куда ж я нахрен денусь, не брошу же сестричку, – я кивнула:
– Вот и славно. Значит, лезем в дерьмо. Ради своих родных и близких я готова и башкой рискнуть, – я была уверена, что сделаю эту мразь.
Грохот смотрел на меня без удовольствия и, подозреваю, был не совсем согласен со мной, сейчас точно что-нибудь скажет.
– Был тут Севка, он бы нам с тобой мозги вправил, – ну вот и дождалась.
– Вадя, Севки тут нет и быть не может, сам же говорил. Так что мозги нам вправлять некому, а потому будем поступать так, как велит сердце.
– Мне вот сердце велит отправить твоих родителей в загранку, тебя подкорректировать и тоже заграницу. Так хлопот меньше.
– Ты меня не понимаешь, что ли? Я ж теперь никуда не поеду, пока этих гадов не посажу или не убью.
– А у тебя есть, чем убивать? – вроде как-то невинно поинтересовался, а в тупик поставил. Ну, Вадик…
– Конечно, есть, – желанный эффект был достигнут, Вадя поперхнулся кофе, хотя я тоже, вроде как мило и невинно ответила. Он смотрел на меня и был похож на смышленую обезьянку, но на ту смышленую, которая только что получила пыльным мешком по маковке:
– Ты… у тебя что, есть оружие?
На что я невозмутимо ответила:
– Угу.
– И где оно?
– Здесь.
– Здесь это где? В городе?
– Вадик, здесь, это в этой квартире.
Он подпрыгнул так, будто на его стуле внезапно появился гвоздь чудовищных размеров, пропитанный серной кислотой:
– Что?! Ты что, дура, мать твою, творишь-то, а? Ты хранишь оружие дома? И ты после сказанного так спокойно можешь пить кофе?
Я и правда продолжала спокойно пить кофе:
– Да, а что? Кстати, оружие хранится здесь совсем недавно.
– Идиотка! Что за оружие?
Я подумала и глубокомысленно изрекла:
– Я ещё не придумала ему название, – кажется, у Вадика стали проявляться симптомы контузии:
– В каком смысле?
И я решила добить его окончательно:
– Ну, пистолетом не назвать, гранатой тоже, даже гаубица не подходит. Не огнестрельное, не колюще-режущее, не отравляющее, а сочетающее в себе всё это, – на мгновение мне показалось, что он расплачется от отчаяния: