– Капец вообще! Где ты такое нашла?
– Оно само нашлось. Буквально пришло, нет, вломилось ко мне в квартиру.
Сказать, что его глаза округлились, это ничего не сказать:
– В каком смысле? Это как вообще, Рикки? Что это за оружие, покажи мне его, а?
Я встала, взяла это великовозрастное дитя за руку и повела к шифоньеру:
– Смотри в зеркало. Что видишь?
– Отражение своё вижу и что дальше?
– Ну вот. Вот оно моё оружие, которое может всё и врывается в квартиры.
Вадик посмотрел на меня как на умалишенную, потер руками лицо и на автопилоте доплелся до дивана, с тяжким вздохом выговаривая мне:
– Рикки, я тебя убью когда-нибудь, к чертям собачьим!
Я привалилась на диван рядом с ним, положила голову на его плечо и сказала тихим голосом:
– Вадимка, давай сделаем этого гада, чтобы можно было жить спокойно. Я уже хочу свою рожу обратно.
– А эта тебе чем не нравится? – я хихикнула:
– А своя как-то родней.
Не помню, сколько мы так сидели, я задремала и Вадим вроде бы тоже, но тут раздался дебильный писк, пока я соображала, что это, Грохот сказал:
– Ёлочки пушистые, сто лет будильника не слышал.
Проснулась я мгновенно, глаза сразу округлились, и даже верхнее веко левого задергалось, потому что я вспомнила, что ещё и работаю.
– Блин, Блин, блин!!! – я подхватилась и рванула по квартире как ужаленная. Вадик с огромными глазами цвета бирюзы забрался на диван с ногами, чтобы не дай Бог, я его сорок пятый размер ноги не увеличила до пятидесятого:
– Рикки, а у тебя что, пропеллер образовался?
– Дурак, мне на работу! Тем более что сегодня первый день работы по заказу Ярослава! – когда я в очередной раз бежала мимо дивана, то шибанулась лбом в Вадика, он, рискуя здоровьем, встал с дивана и пытался меня ловить, вот и поймал:
– Ты понимаешь, что сегодня никаких шагов предпринимать не надо?
Я поспешно кивнула, хоть и пропустила его слова мимо ушей:
– Угу, угу.
– Ни хрена ты не угу. Если ты себя выдашь, то никогда своих не увидишь. Вот как тебе это в мозги вбить? – я остановилась, взвесила в мыслях все за и против, Вадик, конечно, прав, но моё желание урыть эту сволочь было настолько велико, что я едва себя сдерживала. Но желание обнять родителей было сильнее:
– Вадик, я всё поняла. Я буду осторожна. Буду следовать фразе: «Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать».
Вадик в досаде покачал головой:
– Ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзна?
– Я сейчас очень серьезна, аж до жути!
– Ты дождешься, что я устроюсь у вас в конторе охранником или у тебя личным телохранителем!
– Не получится. Вы с Яриком друг друга знаете и, насколько мне известно, не очень друг друга любите.
– Говори точнее, мы очень друг друга не любим.
– Значит так, я сегодня действую спокойно. Мило осматриваю место работы, выслушиваю пожелания клиента по поводу того, что он хотел бы видеть в дизайнерском плане, всё так же мило улыбаюсь и не выдаю себя никак, сегодня же… – я не договорила, потому что зазвонил мой телефон. Я посмотрела на дисплей и сразу ответила. Второй день подряд Ираида звонила в несусветную рань:
– Оксана? – голос её был взволнованный: – Сейчас приезжал Ярослав, выписал твой домашний адрес и, похоже, направляется к тебе.
Глава 5.
Слов, чтобы выразить все чувства, которые я испытала в тот момент, не было, а потому я просто пыталась быть спокойной, несмотря на подымающуюся где-то внутри волну негодования:
– Ираида, а какого черта ты дала ему мой адрес?
– Я не давала! – она тихонько всхлипнула и выдохнула: – Он взял мою записную книжку и выписал твой адрес!
– А как это он умудрился взять твою личную записную книжку? – я прикрыла глаза и стала считать до десяти, чувствуя как пульсирует венка на виске.
– Он сказал, что хочет записать туда свои данные, чтобы я могла с ним связаться. Я была сильно занята и даже не подумала о том, что у меня и так есть его данные, которых хватит с лихвой, чтобы связаться с ним… а он, потом, взял и открыл ежедневник на тебе и сказал, что данные человека, с которым он будет непосредственно работать, ему очень даже пригодятся! Оксана, извини, – я грязно выругалась в трубку, прекрасно понимая, что Ираида не виновата, просто Ярослав такая скотина, которая уболтает кого угодно и на что угодно, а потом сказала: