Противостоянию с себе подобными. Другими внешне, обладающими иными силами, но в сути своей отражёнными людьми…
Хлынувшие со всех сторон ударные волны только-только перемололи барьеры, а Балор уже вскинул обе руки в защитном жесте. Тем не менее, великану это не помогло: причудливо извивающиеся копья, кружившие вокруг переместившегося прямо к Лорду Элина Нойр, распороли его кожу и вгрызлись в однообразную плоть, пуская там корни и обеспечивая изумрудной аниме прямой доступ в тело врага. Всего за секунду правая рука симбионта начала трескаться и рассыпаться серебристым песком, оставляя Лорду всё меньше возможностей для восстановления конечности, а Элин уже подготавливал следующий удар.
Только вот Балор, несмотря на внешнюю простоту, не растерялся и не стал дожидаться следующего хода оппонента. В этот раз в ход пошли не кулаки, а широкая, распахнувшаяся пасть, из которой симбионт исторг не несущий ничего кроме разрушительной энергии вопль. И в этот раз мощь волны была столь велика, что Элину пришлось распрощаться со львиной долей облегающих тело пассивных защит, на последующее восстановление которых должно было уйти немало по меркам стремительной схватки времени.
Ведь всё, что произошло до сего момента, не заняло и пяти секунд.
Разорвавший дистанцию, перерождённый хмуро окинул взглядом свой плацдарм. Большая часть заранее развёрнутых техник не пострадала, но общая система была нарушена. Всего лишь побочный урон атак Балора, а рельеф местности в радиусе километра изменился до неузнаваемости. Перепаханная равнина, полная рытвин и воронок, горела и плавилась от распространяющейся повсюду остаточной анимы Лорда. Немалая роль в этом процессе отводилась и редким вкраплениям сил Элина, которые тот превосходно контролировал и держал “при себе”, не заливая анимой всё вокруг, как поступал Балор. Тем не менее, даже того немногого, что всё-таки ушло вовне, хватало для образования конфликтных зон, в которых анима пылала особенно ярко…
Очередные фантомы выросли из тени по обе руки от перерождённого, а спустя секунду пространство между ними и Балором заполонили десятки маленьких взрывающихся солнц, чьё сияние не позволяло увидеть хоть что-то глазами, в довесок засоряя восприятие анимы. Продлилось светопредставление недолго, но этого времени Элину хватило для того, чтобы смешаться с марионетками, расставить тех в одному ему понятном порядке и тут же, ещё до исчезновения последней слепящей техники, ударить с нескольких направлений. На навершиях посохов каждого фантома, — и оригинала, — сконцентрировалась анима, мгновенно сформировавшая нечто, напоминающее гигантские бутоны причудливых цветков. Балор в этот момент напрягся, вновь раскинув руки и зарычав в надежде помешать Элину применить технику, но его ждало лишь разочарование. Подготовка плацдарма принесла свои плоды, и выросший на пути ударной волны барьер свёл разрушительный потенциал техники Лорда симбионтов на нет. На долю мгновения в противостоянии возникла тягостная пауза, а после…
Бутоны раскрылись, и из них вырвались слепяще-белоснежные лучи, целями для которых стал не Балор, а возникающие тут и там матово-чëрные плоскости. Каждый луч, сталкиваясь с "мишенью", отражался, и продолжал движение в совершенно другом направлении. С учëтом общего числа лучей, их скорости и количества отражающих плоскостей, уследить за всеми ними было задачей непосильной даже для Лорда. Он почти восстановил баланс в собственном теле, вытравив из однородной плоти вредоносную аниму и сформировав новую конечность, но первый же луч испепелил её, остановившись лишь после того, как Балор инстинктивно исторг из себя такой вал анимы, какого Элин, пожалуй, не видел ни в одной из своих жизней.
Сравнимые объёмы обычно концентрировали в сложнейших техниках, подвластных лишь абсолютам, но никак не выбрасывали в окружающее пространство лишь затем, чтобы сформировать защитный пузырь. Анимусы могли с тем же успехом водрузить по периметру простейшие барьеры, вложив в них сколь угодно большой объём силы. А вот симбионту, судя по всему, такие методы были недоступны, что перерождённого бесспорно порадовало: ещё одна гирька, опустившаяся на его чашу весов в этом сражении. Сколь бы силён кто-то ни был, если единственным способом применения силы остаются лобовые атаки и такие же простые техники — ему не победить. Эта простая, в общем-то, истина усваивалась анимусами что Китежа, что Авалона в первый же год занятий. Знали ли об этом Лорды? Определённо. Не могли не знать, как не могли считать иначе и истинные люди, для которых, — судя по урокам Дарагоса, — навык был превыше личной силы. Вот только выводов враги человечества не сделали, всецело полагаясь на свою мощь и поразительные объёмы силы, позволяющие защищаться так, как Балор. Выпустить пару резервов анимы анимуса алмазного ранга, чтобы защититься от техники, потребовавшей впятеро меньше сил? Великан именно это и сделал, а Элин так и не смог заметить разницу между “до” и “после”. Как будто для Лорда этот объём никчёмен, чего, как предполагал перерождённый, просто не могло быть.
В противном случае существо, чьё тело создано анимой и для анимы просто смело бы любого противника голой мощью, а после спокойно восстановило бы всё, повреждённое потоком силы. Потенциал к регенерации у симбионтов выше всяких похвал по одной лишь причине: тела вторичны, а самой уязвимой их частью являются душа и каналы, окутанные плотью. Последние, впрочем, даже слабейшие из этих тварей легко проращивали заново, в чём Элин убеждался не раз. Из-за этого какие-то гарантии давало лишь или уничтожение всего тела симбионта разом, или повреждение с последующим развоплощением души. Тот самый процесс, в котором перерождённый за последние годы изрядно поднаторел. Тем не менее, просто так и сходу пытаться дотянуться до души Лорда Элин не пытался: слишком высоки были риски до тех пор, пока противник относительно спокоен и уверен в собственном превосходстве. Для начала его следовало раздавить физически, вывести из себя и поколебать присущую каждому Лорду уверенность в собственных силах.
Правда, глядя на буйствующего прямо сейчас великана, Элин не мог с уверенностью сказать, что на бой один из нескольких сильнейших врагов человечества прибыл во вменяемом состоянии. Лучи уже давно иссякли, но Балор не прекратил исторгать аниму вовне, будто его не волновали ни охватившие тело деструктивные изменения, ни то, чем занят его противник. Элин Нойр буквально тянул время и наблюдал, тратя жалкие крохи сил на поддержание внешних барьеров, — предварительно восстановив все пассивные, окутывающие тело и готовые защитить от любого, даже самого неожиданного удара, — в то время как Лорд, одноглазый великан и просто невероятно сильное существо, способное раздавить даже стаю сильнейших демонических зверей, тщетно растрачивал аниму в нелепых попытках уничтожить всех фантомов, всё с той же небрежностью кружащих вокруг него. При том великана в теле симбионта опознать мог лишь тот, кто точно знал, чем изначально являлась эта беснующаяся и уничтожающая саму себя гора чёрной плоти.
Анима подчинялась симбионтам лучше, чем кому бы то ни было — это не подлежащий сомнению факт. Но точно так же, как настоящий воин не мог проглотить свой меч, Лорд не мог столь безалаберно и дерзко оперировать анимой.
“Это странно. Слишком быстро и слишком легко”. — Перерождённый напряжённо обмозговывал ситуацию, пытаясь отыскать причину, спровоцировавшую приступ охватившего Балора безумия. Симбионты очень трепетно относились к образам своих тел — об этом Элин знал доподлинно, ведь в прямом столкновении душ многие секреты проигравшего становятся призом победителя. Были среди обитателей гнезда и исключения, вроде тех симбионтов, для которых именно отсутствие необходимости сохранять конкретную форму тела являлось главным оружием, но исключение лишь подтверждало правило. — “Что подтолкнуло его к этому шагу? В чём смысл?..”.