Но всё прекратилось, стоило только дважды перерождённому абсолюту закрыть глаза.
Вновь перед ним оказался понятный и кажущийся родным материальный мир, от которого мозги не сворачивались в трубочку, а инстинктивное чувство, позволяющее управлять пространством, не билось в агонии из-за своей неспособности передать “хозяину” всё, что с его помощью можно было воспринять. Схлынул так же и страх, который, если судить по последним событиям, в сердце и душу Элина Нойр мог ступать невозбранно, беспрепятственно и совсем свободно. Это обстоятельство перерождённому не нравилось, но и поделать с ним он ничего не мог, ведь во всех случаях ситуации, провоцирующие страх, наступали неожиданно, и к ним нельзя было подготовиться.
Даже если ты — абсолют, когда-то давно, — буквально в прошлой жизни, до Гримуара, — по праву силы считавший себя чуть ли не всемогущим. И “чуть ли” здесь было уместно потому, что личное могущество не позволило ни обратить вспять время, ни вернуть мёртвых.
Элин резко мотнул головой, сбрасывая наваждение и целенаправленным волевым усилием возвращая себе присущую лишь мудрейшим ясность мышления. Перед глазами вновь оказались отлитые из металла рабочие столы, над которыми возвышались стены и башни из книг. А уже подле них нашлось место и компактным электронным устройствам, каждое из которых могло вместить в себя тысячи тысяч библиотек — тем самым, к которым Элин до сих пор относился с опаской и не торопился ими пользоваться. Он банально чувствовал себя стократ комфортнее с увесистым, пахнущим бумагой талмудом в руках, нежели с чем-то, работающем на непонятных пока принципах. Благо, в логове Марагоса было, из чего выбирать, ведь этот ценитель знаний самых разных видов и форм оказался тем ещё параноиком, и все сколь-нибудь ценные сведения хранил как в чипах-кристаллах, так и на особым образом обработанной бумаге, способной пережить если не залп космического корабля истинных людей, то что-то очень к нему близкое.
И вновь перерождённому пришлось силой возвращать мысли в привычное русло.
— “Сказываются прокачанные через сознание и, частично, душу объёмы анимы, или первопричина в чём-то ещё?..”. — Высказанный самому себе вопрос так и не отыскал адресата, в конечном счёте попросту растворившись в неудержимом потоке мыслей. Элин же поднялся с пола, по закостеневшей привычке начав разминать якобы затёкшие, — а на деле в принципе на это неспособные, — ноги. Его взгляд активно блуждал по округе вплоть до тех пор, пока не уткнулся в распахнувшуюся дверь, за которой обнаружился почувствовавший неладное хозяин всего подземного комплекса.
— Какого чёрта, Элин?!
— Ты знал, что на расстоянии в десяток километров от этой точки находится сплошь пустота? — Лишь мгновение потребовалось перерождённому, чтобы сообразить предупредить старшего товарища об опасности поспешных действий и возможных последствиях, с которыми он сам совладал лишь каким-то чудом. — Не пытайся туда заглянуть, сначала выслушай…
Элин изложил события последних минут, — часов? — кратко, но детально, тем самым заметно озадачив Марагоса, который всё-таки не удержался и менее, чем за минуту отыскал опосредованный способ проверить слова перерождённого. Итогом этого экспресс-теста стало задумчивое, хмурое и напряжённое лицо существа, которое, казалось, должно было сохранять полную внутреннюю невозмутимость даже в самых сложных ситуациях. Сам Элин был к такому весьма близок, и считал, что окончательно умение держать лицо закрепится с годами, коих Марагос прожил на порядок больше… Но в борьбе с невольно прорывающейся сквозь маску мимикой ему эти века явно не помогли.
Или же будущий Король Змей был столь искусен в лицедействе, что его-настоящего Элин не видел ни раньше, говоря с фантомом, ни сейчас, застав его “во плоти”.
— Знаешь, Элин… Всё, о чём ты говорил до сего дня было правдой, но… пустота? — Мужчина устремил взгляд изумрудных глаз в потолок, спустя пару секунд вновь переведя тот на собеседника. — Своим восприятием я могу дотянуться много дальше десятка километров, но там нет ровным счётом ничего. Это ведь космос, в конце-то концов.
Настал черёд Элина сводить брови вместе и вновь тянуться к пустоте, предварительно подстраховавшись надёжными якорями, не чета тем, которые он впопыхах пытался “бросить”, уже находясь в ловушке. И вновь перерождённый, протянув восприятие на то же расстояние, наткнулся на пустоту, чьё давящее, неспешное, но неотвратимое приближение ощущалось каждой клеточкой его тела.
Пустоту, которой для Марагоса не существовало. И причина тому напрашивалась сама. Он — не подлинник. Это, пожалуй, было основным их отличием, если не считать изменившиеся в ходе слияния гены Элина Нойр, которого мало что роднило с истинными людьми и их отдельной ветвью в лице людей обычных.
— Космос — это не отсутствие материи, пространства и времени как таковых. Но я, кажется, понимаю, почему всё именно так. — А так же по какой причине Лорды симбионтов не пользовались вполне очевидно имевшейся способностью так или иначе управлять ещё и временем в довесок к пространству, которое оказалось доступно пусть одному из сильнейших, но всё ещё огрызку настоящего симбионта. — Что нас отличает здесь и сейчас? Только то, что я для этого времени чужак. Осталось лишь проверить, что это явление действительно привязано ко мне или к точке моего появления…
— Хочешь выйти на поверхность?
— Если твой комплекс не тянется на пять-шесть километров в какую-то сторону. — Красноречивый взгляд Марагоса оказался понятнее всяких слов. — Это вообще возможно?
— Эта база автономна, а для автономии, да будет тебе известно, нужно очень много ресурсов. Анима позволяет многое компенсировать, но многое — это ещё не всё. Те же материалы я доставил сюда с запасом, и один из подземных уровней отведён исключительно на них. Добавь сюда защищённую сферу непосредственно лаборатории, жилые и рабочие помещения, коммуникации… — Мужчина качнул головой. — Можно было сделать всё и компактнее, но я не люблю слишком уж замкнутые пространства.
— Тогда будет достаточно самой удалённой от библиотеки точки…
— Нет. Думается мне, тебе стоит взглянуть на эту аномалию своими глазами. У меня есть запасные скафы, а комплекцией мы схожи, так что не вижу ничего невозможного. — Марагос жестом предложил гостю идти за ним следом. Упрашивать Элина было не нужно, и потому уже спустя минуту они вышагивали по запутанным коридорам, проходя через места, в которых перерождённый ещё ни разу не бывал. Причина была проста: Марагос не торопился проводить тому экскурсию по всей своей лаборатории, ограничившись лишь необходимым минимумом, а Элин не навязывался, разумно полагая, что устройство и содержимое остальных помещений его вряд ли заинтересует. Тем не менее, конечная точка назначения надёжно приковала к себе внимание перерождённого, ведь тот ранее никогда ничего подобного не видел.
Здесь не было места нагромождению приборов или складских стеллажей, как в части помещений, мимо которых Марагос провёл своего гостя. Большая часть пространства представляла собой пустующую площадку с лишённой даже намёка на вложенную аниму разметкой на полу, обозначающую, по всей видимости, конкретные места для хранения кораблей весьма небольших, — на фоне стальных колоссов, разрывающих небо энергетическими лучами огромной мощи, — габаритов. Элин уже успел прочитать о таких, и даже впечатлился ими, но вживую до сего момента подобные машины ему не встречались. А посмотреть тут было на что, ведь именно такой, эмпирический опыт был в деле всякого исследователя наиболее ценным банально из-за природы человеческого сознания. Нельзя было стать профессионалом, заучивая лишь голую теорию — требовалась практика, которая, как известно, бывает разной.
Кто-то возразил бы, сказав, что практическое знакомство с этими кораблями должно начинаться с изучения их устройства и последующего пилотирования, но Элин об этом был иного мнения. Ведь он в первые же секунды попадания корабля в его поле зрения узнал о его внутренней компоновке, сопоставил полученную информацию с прочитанным и бережно отпечатал результаты в своей памяти, дабы в будущем легко и просто изъять их и обдумать заново. Ведь за месяц даже гений не смог бы постичь то, до чего истинные люди доходили тысячелетиями.