Поборов малодушное желание тут же устремиться в Китеж, Элин развернулся и сделал лишь один шаг, тут же переместившись к самой границе обнаруженной аномалии.
Переместился — и застыл, поражённый открывшейся ему картиной.
Некогда возведённые из серого камня, разрушенные здания были покрыты толстым слоем копоти. Не обошла она своим вниманием ни сами улицы, ни даже остовы клановых башен, немыми надгробиями возвышающихся над местами гибели потомков возвёдших их людей. Ну а характерные для этого региона дожди и ветра не совладали с копотью и оказали ей хорошую услугу, накрыв чёрным похоронным саваном даже то, что изначально этой участи избежало. Белыми, — буквально, — пятнами на этом фоне выделялись лишь странные останки: нагромождения чего-то приторно-белого, напоминающего костяки, но вместе с тем ими едва ли являющегося. Эти переплетения одновременно и походили на силуэты, могущие принадлежать демоническим зверям, и совершенно точно не имели ничего общего с костями, без которых не обходились даже твари наивысших рангов. Уж в этом-то перерождённый, за все свои жизни перебивший не один десяток тысяч демонических зверей, был уверен.
Осторожно подойдя к ближайшей такой “скульптуре”, Элин мягко коснулся её ладонью, установив тем самым прямой контакт с анализируемым материалом. Одна за другой техники впитались в кость, и Элин наконец получил ответы… Но ответы эти лишь вызвали ещё больше вопросов, ведь “костяки” оказались ни много, ни мало, а спечённой до такого состояния плотью симбионтов. И таковых на одной из четырёх улиц, ведущих к центральной площади Авалона, анимус заметил, — да и ощутил, — ровно девять штук. Дальше его восприятие пасовало из-за мощного фона, особенно сильного вблизи ядра некоей аномалии, которую отсюда не было видно из-за очень интересных силовых завихрений неестественного происхождения.
Многозначительно смерив взглядом рассыпавшийся трухой труп, не переживший грубых, но эффективных методов анализа, перерождённый устремился к границе, очерченной первыми более-менее мощными завихрениями, которые не разбивались об его уже ставшую естественной защиту. И лишь секунда понадобилась Элину для того, чтобы опознать оттенок этой анимы, подтвердив сделанные ранее выводы: сила, в которой навеки отпечатались ярость, ненависть и отчаяние, принадлежала третьему “подлиннику”, с которым перерождённый успел повстречаться.
Артар Виард-Мордакс дал здесь бой, превзойдя себя и, пожалуй, даже Элина на момент его исчезновения в пространственно-временном взрыве. Город явно штурмовали огромными силами, на что указывал как фон мерзопакостной гнили, характерный для массовых захоронений, мертвецы в котором умерли не своей смертью, так и наличие спёкшихся симбионтов. Какой мощью нужно было обладать для того, чтобы одновременно поразить такое число разумных и в достаточной мере могущественных тварей — вопрос как бы не больший, чем то, как вообще Артар смог это провернуть.
И за ответами Элин двинулся дальше, буквально прорываясь через вихри агрессивной и опасной анимы, способной стесать всю плоть с любого анимуса до пика золота включительно. Без особых опасений пройти здесь смог бы разве что абсолют, а вот всем остальным пришлось бы потратить время на подготовку.
Шаг за шагом перерождённый продвигался вперёд до тех пор, пока не пробился к некоей полости, весьма удалённой от настоящего ока шторма. Благо, долго гадать о причине его здесь появления не пришлось: практически сразу Элин наткнулся взглядом на массивный, если не сказать — покрытый рунами гигантский меч, вбитый в брусчатку по самую рукоять и напитанный силой Артара под завязку. Поверхностный осмотр показал, что источником анимы артефакта были многочисленные накопители, вплавленные в металл и инкрустированные поверх него, отчего само лезвие стало напоминать кристалл. А последовавший за этим глубокий анализ добавил в картину красок и деталей, “рассказав” о том, что накопители, по большей части, содержали в себе нейтральную, наспех очищенную от всего лишнего аниму. Преобразование же её в нечто, крайне похожее на силу Артара, обеспечивал необычный рунный контур, принцип работы которого был Элину совершенно непонятен.
— А ведь с её помощью можно было создать оружие, с которым даже обычные анимусы смогли бы дать симбионтам отпор…
А уж о том, на что оказался способен перерождённый абсолют при поддержке всего гарнизона одного из великих городов можно было и не говорить: последствия Элин созерцал четвертью часа ранее, силясь представить, как и что ему потребовалось бы сделать для достижения схожего по масштабности и разрушительности эффекта.
Отпустив рукоять меча-стабилизатора, Элин оценивающе пробежался глазами по опалённой коже ладони, которая лишь дожидалась приказа для запуска процесса регенерации. Нынешнюю прочность своего тела, — с учётом техник, поддержание которых давно уже стало для него естественным, — перерождённый оценивал очень и очень высоко. Простой анимус, пройдя через пространство-время так, как это сделал Элин на обратном пути, погиб бы в первые же минуты, даже будучи абсолютом на пике силы. Элину же оказалось достаточно лишь соблюдать дистанцию с особо агрессивными и по каким-то причинам разрывающими незваных гостей зонами, да не торопиться, адаптируясь к настолько изменчивой среде. Остальное обеспечивала крепкая плоть и регенерация, позволяющая восстановиться даже после чуть ли не полного физического развоплощения. Иными словами, перерождённый в этом плане вышел на уровень сильнейших из симбионтов, а то и перегнал их.
Так или иначе, но надолго задерживаться у концентратора Элин не стал. Лишь определил местоположение прочих, воспользовавшись их связью друг с другом, после чего зашагал прямиком к ядру аномалии, уже понимая, что он там увидит. Обобщив всё то, что ему удалось узнать, Элин посчитал, что ядром стал труп Артара, в довесок ко всему обратившего саму свою жизнь в аниму — и в каком то смысле так это и оказалось. Ожидания не подвели сильнейшего абсолюта, и сразу после пересечения границы ока бури он узрел останки человека, превзошедшего свой предел и вплотную подобравшегося к границе становления чем-то большим.
Жаль только, времени на эту метаморфозу у него уже не осталось, и в следующей реальности пройти путём Элина Нойр ему не удастся…
От самой центральной площади здесь не осталось ровным счётом ничего. Даже гранитные плиты, коими она была устлана, исчезли, а на их месте образовалась расплавленная и затвердевшая порода. В самом центре же возвышалось нечто, что Элин, не кривя душой, назвал Престолом — до того величественным и сложным было это творение Артара. Огромный троноподобный массив из накопителей казался цельным и монолитным, а восседающий на нём труп — необъяснимо могущественным. Тело Артара до сих пор выглядело так, словно он был жив, а частые всполохи разрядов, скользящих по его коже, придавали образу частичку чего-то воистину нечеловеческого. Но распоротое горло и кровь, запёкшаяся на груди абсолюта и украсившая престол подобными молниям алыми узорами не оставляли места для сомнений: защитник Авалона умер не от перенапряжения, как могло показаться поначалу.
И убийц его Элин холодно рассматривал прямо сейчас, вперив взгляд сияющих подобно громадным изумрудам глаз в Лордов, которые, по всей видимости, до сих пор не оправились от полученного урона. Иначе перерождённый не нашёл бы здесь даже тела Артара, не то, что величайшего из его творений.
— Какой неожиданный сюрприз. — Элин кровожадно ухмыльнулся, разведя руки в стороны и позволив своей аниме принять подобающую случаю форму. Практически моментально потоки густой зелёной энергии сжались, сформировав в очередной раз претерпевший значительные изменения посох, ныне куда сильнее походящий на копьё, нежели на свой прообраз. И из-за того, что Элин не стал заморачиваться с внешней структурой проводника своей силы, со стороны могло показаться, будто его оружие было выточено из гигантского цельного изумруда, слепящего своим внутренним светом. — У меня как раз накопилось к вам множество вопросов.