Натали мимолетно улыбнулась. Джон готов рискнуть даже расследованием и свободой, чтобы избежать этой процедуры.
— Как вы оба не понимаете? Он убил мою мать в день, когда она рассказала об изменениях в условиях наследства. С помощью признания Дейзи в качестве нашей с тобой дочери, Джон, он сядет в тюрьму на пожизненный срок. Это хороший мотив.
Натали прикрыла глаза. Все слишком кошмарно. У нее начинала болеть голова.
— Нэт, послушай, — Элизабет отставила свой бокал в сторону и наклонилась вперед, взяв ее за руки. — Я конечно и сейчас сотрудничаю с ФБР, с этим вашим Ройсом. Я передам ему все незаконные сделки отца, детали разговоров, номера офшорных счетов, имена его сообщников. Я не боюсь пойти против сенатора и хочу посадить этого урода. Но пойми, у него огромные связи. Его адвокаты уже ведут переговоры с ФБР об изменениях условий ареста. Его запросто выпустят под залог. Тогда все, что вы тут устроили с Джоном окажется бессмыслицей.
— Так ты предлагаешь, чтобы одна маленькая девочка с этим всем справлялась? — Натали со страхом в груди представила огромный интерес к Дейзи. Уже видела заголовки желтых изданий — «Золотой ребенок Левентис».
— Я предлагаю, чтобы одна маленькая девочка забрала все до копейки у ублюдка, называющего себя моим отцом. А потом посадить его за убийство.
Больше пугало молчание Джона. Он смотрел в окно. Она знала, о чем он думал. Считал, что это рабочий план. Дерьмовый, но рабочий. При этом не в силах просить Натали пройти еще и через это.
— Убийство доказать почти невозможно, Лиззи. Слишком много времени прошло и Андерсен наверняка все хорошо подчистил, — Натали перебирала в голове возможные варианты. Ее методы, работающие напролом, здесь точно не подходили. Любое процессуальное нарушение и Андерсен выйдет.
— Ройс обещал помочь, а доказательства… предоставь это мне, — взмолилась Элизабет.
— Выйди. Мне нужно поговорить с Натали, — приказал Джон.
— Но…
— Выйди, я сказал! — взорвался он. Лиззи обиженно надула губки и вышла из кухни, закрыв за собой дверь. За ней тянулся шлейф сладкого парфюма, вызывая у Натали тошноту.
Натали не хотела даже прикасаться к Джону. Он ведь уже принял решение, построил план, определил будущее. Зачем ему говорить с ней? Она для него очень удобная игрушка. Приятная в постели, создает иллюзию счастья в семье. Но разве не этого она хотела? Отдаться мужчине и ни о чем не думать? Чтобы он за нее думал?
Нет, она хотела любви и взаимопонимания. Мечтала, чтобы ей позволяли быть чуточку слабой, но не безвольной же!
— Натали, — тихо позвал Джон, обернувшись к ней. Она не могла смотреть ему в глаза. — Давай уедем. Ты, я и наши девочки. Мы и так многое вытерпели. Я сделал все, что мог. Остальное — слишком, правда. Даже для меня.
Он смог ее удивить. Слезы, душившие ее, непрошено покатились по лицу. Она заранее составила мнение о Джоне, не выслушав его. Ладно, хотя бы не убежала с истериками. Прогресс.
— Любимая, не плачь пожалуйста, — он вытирал ее слезы своими теплыми ладонями, а она не могла остановиться. — В Милане у меня роскошная квартира. Вид там невероятный. Дейзи пойдет в самую престижную школу, а для Мелани найдем лучших врачей. В квартире хватит комнат каждому ребенку. Ты разрисуешь там стены, а я полноценно возьмусь за банк Моретти. Меня давно Бальтасар уговаривает его возглавить. Никто нас не потревожит. Ни одна тень прошлого, обещаю тебе. Мы станем счастливы и сотрем из памяти весь этот кошмар. Каждое лето будем отдыхать в Палермо. Ты сведешь меня с ума своими короткими платьями, а я постараюсь уговорить тебя родить мне еще одного ребенка.
Джон говорил так быстро, так взволнованно, целуя ее губы так невесомо, так легко. Его голос уносил ее в летнюю сказку, где им было очень хорошо вдвоем. Она почти согласилась на уговоры своего Змея Искусителя. Он приоткрыл дверь в Эдем и протягивал запретный плод.
Дверь тут же захлопнулась, как только она вспомнила слова де Сантиса. Он позволит им быть счастливыми пару лет, но их семью неминуемо ждет гибель
— Джон, мы не можем вечно бежать, — прошептала Натали, гладя его по лицу. Он поморщился и выругался сквозь зубы. Не это мечтал услышать, но знал ее ответ заранее.
— Я не хочу, чтобы вы с Дейзи проходили через это, — поцеловав ее ладонь, запротестовал Джон.
— Мы уедем, любимый, куда только пожелаешь и начнем все заново. Потом. Ты сам говорил, что мы должны принять и исправить прошлое. Элизабет, как бы мне не хотелось это отрицать, во всем права. Мы с тобой столько лет страдали от нашего молчания и попыток всего избежать, а теперь прошлое уже коснулось наших детей. Это не может продолжаться вечно. Ты обещал мне тогда, когда требовал стрелять в себя, что мы все преодолеем и исправим. Что у нас есть шанс. Маленький такой, — она показала пальцами размер их шанса, как делал это Джон в тот страшный вечер в Палермо.