— Меня вернули в ФБР задним числом, Джон. Иначе твой отец легко бы добрался до всех нас.
— Ага. Понятно. Может мой отец не так уж ошибался на твой счет?
Слушать такое невыносимо. Натали сдерживала слезы обиды, как могла.
— Это был твой план, Джон.
— В этом плане не было пункта, что ты агент ФБР, — не согласился он. — Ты можешь понять, насколько это все меняет? Я доверял тебе. А ты всего лишь коварно следила за мной, чтобы выведать все слабые места, ранить и посадить меня. Ты довольна, видя меня здесь?
— Джон, это какой-то абсурд. Ты сам все спланировал. Я не хотела в тебя стрелять, — Натали из-за волнения откинула волосы назад, на секунду поймав теплый взгляд Джона. Краткий миг, но она заметила. Ее любимый все еще был здесь. С ней.
— Но ты выстрелила. Я сам не верил до конца, что ты это сделаешь. Но ты сделала.
Она зарыдала, не в силах больше сдерживаться.
Джон повесил трубку, приказав ей больше не приходить сюда.
Натали прижала ладонь к стеклу и просила, чтобы он поговорил с ней. Но он не слышал. Обернувшись, он холодно улыбнулся и ушел вперед в сопровождении конвоира.
Ее любовь. Ее жизнь.
Кошмар, напугавший ее однажды ночью в Палермо теперь полностью сбылся. Она вспомнила, как смотрела на свои окровавленные руки в самолете Джона, когда летела в Нью-Йорк. Не могла найти себе места, ревела всю дорогу, не в состоянии даже смыть его кровь с себя. Приземлившись, получила с анонимного номера смс, что Джон жив. Это было настоящим благословением. Верой в то, что его план обязательно сработает. И что Натали больше никогда не причинит ему боль.
Но эта встреча оказалась хуже любой пули. Хуже смерти.
Ройс отвел Натали домой, и она почти не запомнила ничего, пока не оказалась у окна в своей гостиной. Она считала листья. Чем больше их опадало, тем меньше у нее оставалось надежды. Лето ушло.
— Он отказался от меня, — смогла, наконец, сообщить Натали, взяв теплую чашку с чаем из рук Ройса. Тот молча пил кофе и смотрел на осенний листопад вместе с ней.
— Рано осень нынче пожаловала, — кофе горячий, но он пил его абсолютно спокойно. В отделе всегда шутили над этим сорокалетним мужчиной с тяжелым взглядом, что он мог пить лаву не обжигаясь, настолько закален его характер.
— Почему он отказался, Ройс? Он считает, что я шпионила за ним, будучи агентом. Но… это такой бред.
— Может и не бред. Если бы ты рассказала мне все, что знаешь, мы бы его и без сцены с твоим похищением посадили, — заметил Ройс.
— Его не за что наказывать. Он ни в чем не виноват. Заслуживает настоящей казни верхушка этого айсберга.
— Видимо, виноват, раз ведет так себя. Боится, — предположил Ройс. — Возможно боится за близких. Не только за тебя. Он ведь не знал, ведется съемка или нет. В этом деле полно коррупции. Ему важно показать, что вы с ним не заодно.
Ройс прав. Но Натали голову бы дала на отсечение, чтобы на секунду проникнуть в мысли Джона.
Когда Ройс ушел, ее снова охватил приступ паники и тревоги. Она теперь не выносила одиночества, но при этом не могла ни с кем находиться. Ей нужен Джон. Она до такой степени перенервничала, что ее стошнило.
Первую неделю после приезда в Нью-Йорк ее желудок словно взбунтовался. Натали списала это все на акклиматизацию. Потом была небольшая передышка, хоть и подташнивало, когда она забывала поесть.
Но сейчас ей особенно плохо.
Кое-как, придя в себя, Натали нашла еду на кухне, привезенную кем-то из родственников и прямо с тарелкой устроилась в постели. Включив телевизор, она остановила выбор на какой-то драме и снова заплакала. Морально совсем расклеилась. Стоило услышать, что главного героя зовут Джон, как сердце неистово забилось. Как же хотелось вычеркнуть сегодняшний день и попытаться прожить его заново.
— Натали, ты живая? — голос Мишель вывел ее из дремы.
Глубоко беременная подруга сидела у нее на кровати и щупала ей лоб.
— Только не говори, что у тебя тоже есть ключи, — проворчала Натали. Она плакала даже во сне. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, она села на подушках. Спагетти болоньезе с тарелки шлепнулась на простынь.
— Конечно есть. Мы все за тебя переживаем. Ройс рассказал мне, что случилось сегодня, — Мишель брезгливо взглянула на красно-кровавый след от соуса.
— А разве федеральный агент может раскрывать детали? — проворчала Натали.
— Вставай давай. Я уберу тут следы твоей вакханалии.
Натали кряхтя, как старушка, вылезла и сходила в душ. Освежившись, она немного пришла в себя.