— Пора приниматься за работу, — перебила ее я. — Эдди, Дэвис, вы оба внесены в ведомость на зарплату. Нам надо продавать яблоки. Сейчас некогда плакать.
Дэвис посмотрел на меня так, что почти растопил лед, возникший между нами. Эдди приложила ладонь к груди и улыбнулась. Родственники закивали. Одна из тетушек Тэкери, высокая толстая женщина с руками, способными очистить бушель яблок быстрее, чем машина, надела фирменную шапочку на светлокаштановые волосы Эдди.
— Она нужна мне в кондитерском цехе. Нам не хватает рук на линии приготовления яблочной соломки. Мне еще нужно упаковать четыреста коробок, которые завтра заберет заказчик.
Все смотрели на Эдди, затаив дыхание. Чтобы дочь президента работала на линии выпуска пончиков?!
— Я буду рада поработать в кондитерском цехе, — серьезно ответила Эдди. — Когда я росла, мы с мамой изучали кулинарию под руководством одного из самых лучших шефповаров. Иногда летом мы с ней по целой неделе работали во французском ресторане в Калифорнии. Отец днем играл в гольф в одном из местных клубов, а вечером мы все втроем наслаждались восхитительными блюдами. Кулинария — это наше семейное хобби… — Ее голос прервался, в глазах заблестели слезы при воспоминании о более счастливых временах и далеких родителях. Она быстро вытерла лицо и посмотрела на Дэвиса. — Что такое яблочная соломка?
Пока он объяснял ей нюансы приготовления обжаренных кусочков яблок, я осмотрелась в поисках Якобека. Он шел через стоянку для машин, легко похлопывая рукой по правой ноге, и осеннее величие гор казалось рамкой для него. Четыре собаки, две кошки и чернобелый маленький козленок, сбежавший из хлева для малышей, следовали за ним с преданностью простых существ, чувствующих доброту так же остро, как и силу. Я вдруг осознала, что прижимаю кончики пальцев к губам в лихорадочном изумлении. Я тоже следовала за ним, но не находила в себе смелости признать это.
Этот день доказал, что жизнь в Долине никогда больше не будет прежней.
Люсиль разместила своих агентов в мотелях и гостиницах по всему округу, а сама сняла комнату в практичном бунгало Логана на продуваемой ветрами задней дороге Далиримпла. Когда мой брат и Люсиль успели договориться об этом, я не спрашивала. Бэби немедленно привязалась к этой высокой белокурой женщине и даже придумала для нее прозвище. Пчелка Люси. Так вот однажды вечером Пчелку Люси заметили сидящей на переднем крыльце дома. Она завернулась в шерстяной плед с узором из яблок и читала Бэби статью из охотничьего журнала, который выписывал Логан. Вероятнее всего, статья называлась какнибудь вроде «Бэмби — сырой, жаренный на углях или тушеный»? Но Бэби все равно была очарована этой Пчелкой.
Мы держали Эдди в кондитерском цехе подальше от посторонних глаз ради ее и нашего блага. Надо отдать ей должное, она легко приняла ситуацию. Десятки, а иногда и сотни людей звонили на ферму, чтобы поговорить с ней, называя себя ее друзьями, иногда выкрикивали непристойности или оставляли глупые комментарии на автоответчике в моем офисе. Нравилось нам это или нет, ее окружали слава и ненависть. А теперь они окружали и нас тоже.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 13
Пленка, на которой мы с Хаш стояли рядом, когда я якобы пытался сбить вертолет телеканала, обошла все выпуски новостей национального телевидения. Кении рассказал радиослушателям, что меня следовало бы проверить на наличие вируса бешенства. Он даже предположил, что я уже успел заразить новоявленную свекровь Эдди.
— Мне хотелось, чтобы ты знала, как я сожалею об этом, — сказал я Хаш.
— Я могу потерпеть, — ответила она, но счастливой при этом не выглядела.
Хаш стояла в центре огромного амбарасклада, окруженная деревянными ящиками с яблоками. Одна ее сильная рука лежала на рычаге управления автопогрузчиком, другая сжимала рацию. Холодный воздух с шипением вырывался из кондиционера под потолком. Сильный запах яблок окружал нас. Ее умение управлять этим миром и способность к коммерции буквально гипнотизировали меня.
— Два с половиной фунта в каждом, тридцать пять за ящик, — говорила она в рацию.
Потом следовал щелчок — и ответ на следующий вопрос:
— Я еще раз проверю наш контракт. Щелчок. И снова ответ комуто другому:
— Восемьдесят шесть в карамельной установке, пока мы не проверим пропановую линию под этим котлом.
Каждые пять секунд к ней обращались ее служащие, каждый со своим вопросом. Она говорила по рации, работала на автопогрузчике и смотрела на меня с усталым гостеприимством.
— Я могу потерпеть, — повторила она. — Ты же не выкручивал мне руки.
— Люди могли подумать, что я это делал. Как, кстати, твоя рука?
— Отлично.
Хаш не добавила больше ни слова, только смотрела на меня своими волшебными зелеными глазами; тонкий полумесяц шрама на щеке белой полоской выделялся на коричневой от загара коже. Холодок пробежал у меня по спине. Ее рука… Я все время помнил об этом, и чтото меня беспокоило.
— Значит, на эти дни я для тебя персона грата?
— Я серьезно отношусь к мнению ос. И Бэби тебя любит, а ее не обманешь. — Хаш помолчала. — И потом еще козленок…
Этот неслух пришел за мной следом в амбар.
Хороший способ отвлечься. Я посмотрел вниз на маленькое белочерное существо. Козленок щипал мою брючину.
— Я притягиваю к себе животных, — сказал я, ощущая острую потребность говорить хоть чтото, чтобы справиться с чувствами, растущими в моей душе. — Очевидно, это дар.
— Так и есть, — согласилась Хаш без намека на шутку.
Я внимательно посмотрел на нее. Она нахмурилась и отвернулась. Из рации раздался голос Дэвиса:
— Мать, я попросил Мэри Мэй отвечать на звонки представителей прессы. Они вышли на уровень один звонок в минуту. Звонят со всего света. Дядя Логан завернул две машины с телевидения, но это не останавливает газетчиков. Они переодеваются простыми покупателями и проскальзывают мимо него. Вполне вероятно, что они уже в Амбарах и во все суют нос. Я всем велел отвечать «без комментариев», если ктото посторонний будет спрашивать об Эдди. Это относится и к тебе, мать. Договорились?
— Без комментариев.
— Ладно, я знаю, что тебе это неприятно. Прости. Это оказалось куда хуже, чем мы ожидали. И поступок Якобека только все испортил. Он просто социопат! Этому племяннику президента не стоило угрожать телеоператору оружием.
Хаш встретилась со мной взглядом, зная, что я слышу каждое слово из их разговора, потом повернулась ко мне спиной.
— Я думаю, Якобек понимает, что не улучшил отношения с прессой, — сказала она сыну. — Но согласись, это было очень эффективно. Впрочем, Якобек меня волнует меньше всего. И тебе не следует о нем волноваться.
— Хочешь знать мое мнение? Я бы попросил его уехать. Думаю, что папа поступил бы именно так.
— Если я захочу, чтобы Якобек уехал, я сама попрошу его об этом. Но все равно спасибо.
Хаш отключила рацию. Колечки бронзоворыжих волос от этого движения вздрогнули у нее на затылке. Ее тело было сочетанием изгибов — груди, бедра, длинные ноги. Она чуть покачивалась, как высокое дерево на ветру. Я не мог отвести от нее глаз.
— Ну что ж, ты слышал, что думает о тебе Дэвис, — сказала Хаш, не оборачиваясь.
— Твоего мужа устраивало то, что ты в нем не нуждалась?
Ее спина окаменела. После долгого молчания Хаш наконец сказала:
— Ты уже знаешь ответ. Но Дэвис его не знает, и я хочу, чтобы все так и оставалось.
— Считай, что мы договорились, — согласился я и ушел, оставив Хаш наедине с ее яблоками.
После обеда я приехала от Амбаров к своему офису, чтобы выгрузить там стопки компьютерных дискет, и увидела на подъездной дорожке Якобека с какимто седобородым мужчиной в вытертом комбинезоне, армейской куртке не по размеру и бейсболке с логотипом «Чикагских медведей». Что, повашему, я должна была подумать?
— Это мой друг, — заявил Якобек. — Я привез его сегодня из города. Он не прочь пообедать. Ты не возражаешь, если я отведу его в дом?
Насколько я знала, у Якобека не было никаких друзей, и он был не из тех простофиль, которые видят добрую душу в первом встречном. И потом, он явно не предполагал устроить в моем доме благотворительный бал для бомжей. Так какого черта он притащил сюда этого старика, тем более когда в доме Эдди? Не находя слов, я посмотрела на Люсиль, стоявшую на моей веранде.