- Надменная сука! Вы уже не будете такой гордой через неделю или две.
Он был не прав. Гордость – это все, что у нее осталось. Гордость даст ей силы. Гордость поможет ей выжить.
Она была Макдафф, из древнего рода мормеров Файфа - самого благородного из всех аристократических шотландских семейств. Она была дочерью и сестрой одного графа, и разведенной женой другого.
Английский король не имел права судить ее и выносить наказание.
Но он сделал это, и наказание было варварским. Она должна была стать примером. Примером для сдерживания «бунтовщиков», которые осмелились бы поддержать претензии Роберта Брюса на шотландский трон.
Ее благородная кровь не спасла ее, как и не спасло то, что она женщина. Эдуарду Плантагенету, королю Англии, было не важно, что она была женщиной. Она осмелилась короновать "бунтовщика", и за это она будет подвешена в клетке на самой высокой башне замка Бервик, беззащитная перед лицом стихии, чтобы все, кто проходил мимо, могли видеть ее, и были предупреждены о той участи, которая ожидает каждого, кто осмелится поддержать Брюса.
Белла никогда не могла себе представить, чего мог ей стоить всего один поступок. Ее дочь. Ее свобода. А теперь... это.
Она хотела сделать что-то важное. Чтобы помочь своей стране. Сделать что-то правильное. Но она никогда не хотела быть символом.
Это не должно было произойти.
Боже, какой романтической дурой она была. Именно такой, как говорил Лахлан. Она была так самодовольна. Так уверена в себе. Так чертовски уверена в своей правоте.
Теперь посмотрите на нее.
Нет! Он не был прав, не был. Она не могла позволить ему быть правым. Тогда все произошедшее не имело бы никакого значения.
Она не могла думать об этом разбойнике. Слишком больно. Как он мог допустить такое?
Не сейчас. Позже будет достаточно много времени, чтобы проклинать Лахлана Макруайри и послать его к дьяволу, который породил его.
Белла сжала руки в кулаки, пытаясь собраться с силами. Она не покажет свой страх. Она не позволит им сломить ее. Но сердце ее гулко билось в горле, когда Белла медленно шла через двор.
Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что происходит. Толпа, собравшаяся поглазеть на наказание, должна была кричать, издеваться, насмехаться над ней, выкрикивая ее имена и титулы, бросать в нее гнилые фрукты и объедки. Но во дворе замка была мертвая тишина.
Жители некогда одного из крупнейших рыночных городов Шотландии были хорошо знакомы с беспощадностью английского короля. Десять лет назад9, Бервик был разрушен, а его жители убиты в одном из самых жутких сражений в долгой и разрушительной войне между Шотландией и Англией. Ни женщины, ни дети - никто не избежал резни в Бервике, которая длилась два длинных кровавых дня и унесла жизни тысяч людей.
Молчание толпы был протестом. Осуждением. Предостережением королю Эдуарду о том, что происходящее в этот день ужасно и неправильно.
Волнение разрасталось в ее груди. Белла почувствовала жар от стоящих в глазах слез, вызванных неожиданным проявлением поддержки, слез, которые угрожали порвать тонкие нити гордости, которая с таким трудом помогала ей держать себя в руках.
Не все покинули ее.
Неожиданно краем глаза Белла уловила движение. Она невольно вздрогнула, думая, что кто-то, наконец, решил бросить в нее что-нибудь. Ожидая, что это будет яблоко или тухлое яйцо, она посмотрела под ноги и увидела безупречный розовый бутон.
Один из стражников попытался остановить ее, когда Белла наклонилась, чтобы поднять бутон, но она отмахнулась от него.
- Это только роза, - сказала она громко. - Или армия Эдуарда боится цветов?
Толпа не пропустила этот укол, и Белла услышала журчание шуток и насмешек. Рыцари Эдуарда должны были быть цветом рыцарства. Но не было ничего рыцарского в том, что происходило сегодня.
Саймон едва не вырвал бутон из ее рук, но сэр Джон остановил его.
- Пусть она оставит его себе. Помилуйте, какой от этого вред?
Белла закрепила розу в броши Макдаффов, которой был застегнут ее меховой плащ, а затем с молчаливой признательностью склонила голову в сторону толпы.
Бутон – такая мелочь – придал ей силы. Белла не была оставлена всеми. Ее соотечественники были с ней.
Но в башню она все же вошла одна. Внезапно Беллу окутала могильная темнота. Мысли о том, что ее ждет, сковывали движения. Каждый шаг становился более тяжелым и трудным. Несмотря на то, что ее вели вверх, Белла чувствовала, как будто все глубже и глубже тонет в болоте, и не было сил для того, чтобы вырваться из трясины.
Иглы страха впивались в тело как стая голодных волков.
Каким-то образом Белла все же поднялась наверх. Она стояла на верхней площадке башни в окружении стражников и ждала, пока комендант возился с новым замком на двери. А еще ее будет сторожить охранник. Они не давали ей никаких шансов на побег.
И, наконец, дверь распахнулась. Внезапный порыв ветра едва не сбил Беллу с ног.
О, Боже! Здесь было намного холоднее, чем она представляла. Она инстинктивно отпрянула, не желая идти дальше, но охранники подталкивали ее в спину, заставляя ее идти вперед на крышу.
Ветер хлестал вокруг нее, едва не срывая плащ с плеч. Белла обернула плащ вокруг себя, крепко сжимая его так, как это делали стражники на бойницах.
Когда процессия остановилась, она поняла, что время пришло. Она уже не сможет этого избежать.
Белла медленно подняла глаза, чтобы увидеть клетку.
Испуганный крик застрял в горле. Она знала, чего ожидать, но все равно ее колени подогнулись. Там, около парапета, была ее клетка из дерева и железа. В форме креста.
Но мысли о христианстве – это было самое последнее, о чем Белла могла подумать, когда смотрела на это уродство. Стены были решеткой из деревянных и железных прутьев и крепились к каменному парапету башни. Белла была не настолько миниатюрна, чтобы ограничиться таким пространством – шириной не более шести футов и около четырех футов глубиной. Господи, она с трудом сможет двигаться. Там не было даже кровати, только соломенный тюфяк, чтобы лежать. Единственная небольшая жаровня – слабая защита от лютого холода. Грубо сколоченная скамейка был поставлена в одном углу, в другом стоял странный деревянный ящик...
Ее желудок свело спазмом от осознания того, что это было. Ей даже не будет позволено покинуть клетку, чтобы пользоваться гардеробом10. Деревянный ящик и был уборной.
Белла пошатнулась, подавленная ужасом. Страхом перед тем, что даже ее сильная воля не сможет подчинить себе.
Белла невольно отступила назад, но ее тюремщик стоял за ее спиной, не позволяя ей двигаться назад.
- Передумали, графиня? Я бы сказал, что слишком поздно для этого. Вы должны были лучше думать, прежде чем бросить вызов величайшему монарху во всем христианском мире.
Белле было стыдно признать, что то, как она застыла, глядя на ужасную клетку, зная, что она должна была войти в нее и, не зная, когда она сможет выйти, было подтверждением того, что этот урод был прав. В этот момент ее убеждение в правильности того, что она сделала, дрогнуло под весом навалившегося ужаса.
Но только на мгновение.
Это всего лишь клетка, - сказала Белла себе. Она выдержала и худшее. Обвинения и подозрения мужа, который как гончая охотился за ней по всей Шотландии. Предательство человека, которому она никогда не должна была доверять. И хуже всего – разлука с дочерью.
Ее дочь даст ей силы. Ей придется пережить это, чтобы увидеть Джоан снова.
Белла посмотрела вонючему извергу прямо в глаза.
- Он не мой король.
А потом с высоко поднятой головой Белла Макдафф, графиня Бьюкен, вошла в железную дверь клетки.
ГЛАВА ПЕРВАЯ