– Все это в ваших краях делают? – Вальгест так неподдельно удивился, что Бер едва не рассмеялся. – Я мало сведущ в хозяйстве, но неужели…
– Это у нас в дружинах так говорят, когда хотят выразить презрение к тем, кто склонен к мирной жизни и не ревнует к славе Рагнара с его меховыми штанами.
– Если тебе чужды мечты о славной смерти, то, видно, немалая нужда тебя заставила… – Вальгест кивнул на разложенные вокруг костра сулицы.
– Больше некому. Здесь никого нет подходящего, кроме меня, а времени терять не следует.
– Я вижу, что ты убежден в своей правоте и вступаешь на этот путь с холодной головой. Можешь испытать меня, и если сойдемся – отныне я твой человек.
Бер внимательно посмотрел в лицо Вальгеста, освещенное пламенем костра, всмотрелся в глаза. Не похоже, чтобы этот человек лукавил, как ни странно его появление здесь и ни чудны речи.
Однако… Бер мельком огляделся. Он забрался на курган, чтобы попросить Одина о помощи…
– Вот еще что. Следует ждать, что мои враги раньше меня успели заручиться поддержкой Одина. А значит, мне придется соперничать с ним. А ты – человек Одина…
– Так значит, я особенно тебе необходим! – почти перебил Вальгест. – Уж кому известны его приемы, как не мне!
– Да, и с нами будет женщина! – Бер вспомнил о Правене.
– Как в таком деле без валькирии! – Вальгест впервые усмехнулся.
– Ну, пойдем. – Бер поднялся на ноги. – Укажу тебе дорогу в Хольмгард. Валькирий там даже две… нет, три: две молодых, одна ста… почтенных лет. Если ты им понравишься, приму тебя в дружину.
Вальгест изобразил легкий поклон, по лицу его скользнула улыбка, словно говорящая: с чего же я им не понравлюсь?
Сидеть на кургане дальше нет смысла, думал Бер, собирая лежащие вокруг костра сулицы со змеем на лезвии и на древке. Если валькирия с мечом и собиралась к нему, Вальгест ее отпугнул: для такой встречи юный герой должен быть в одиночестве. Но Бер не держал на него обиды: надежда дождаться шлемоносной девы была весьма слабой, а Вальгест, очень может быть, окажется полезным приобретением.
Глава 7
Не теряя времени, малая Берова дружина отправилась в путь на другой же день – по Мсте, вверх по течению, на восток. Из Хольмгарда он вел десять оружников во главе со Свеном, уже не раз бывавшим его спутником: это был зрелый мужчина, плотного сложения, с поседевшей русой головой, которая рядом с бородой, по-прежнему ярко-рыжей, казалась засыпанной пеплом. У Алдана имелось четыре человека. Вальгест был один, но выглядел так, будто где-то рядом целое войско, готовое появиться по одному его знаку.
– О божечки, Бер, где ты раздобыл этого долговязого? – воскликнула Правена, увидев Вальгеста утром на причале, пока отроки переносили дорожные пожитки и все рассаживались по лодьям. – Разве это ваш человек? Я его раньше здесь не видела.
– Я раздобыл его из кургана, – обстоятельно пояснил Бер. – Это человек Одина. У него и подвеска есть для подтверждения, такая, знаешь, золотая.
– Оно как-то сразу и видно, – согласилась Правена, осматривая Вальгеста. – Одно оружие – хоть князю впору.
Тот без смущения отвесил ей поклон, признав ту «валькирию», что намерена сопровождать мужчин.
Начало поездки отвлекло Правену от тоски, даже развеселило. Как и по пути от Выбут к Хольмгарду, ее не оставляло чувство, будто Улеб ждет ее на том конце, будто она едет к нему и каждый гребок приближает к встрече. Этим мыслям не мешало даже то, что она несколько дней провела близ его могилы и побывала на месте гибели. Там Бер водил ее за руку, не позволяя наступать на те места, где видел пятна крови: если наступишь на место, где кто-то умер, сам скоро умрешь. Но предчувствие встречи не хотело уходить, только сама встреча заметно отдалилась. Казалось, когда Правена поможет отомстить убийцам, это обрадует дух Улеба и сделает веселее ту встречу, которая ждет ее за краем собственной могилы…
Да и пожелай она остаться в стороне – мучила бы совесть. Княгиня Эльга сама мстила за мужа, Ингвара, не ссылаясь на то, что женщина. Правена, конечно, не княжеского рода, но ее муж – именно такой. Он – племянник Эльги, а значит, его жена обязана брать ее за пример. Мысль о княгине, при которой она выросла, подбадривала Правену, внушала веру в свой путь. Когда она уезжала в Выбуты, Эльга сама простилась с ней, одарила, поцеловала будущую невестку, пожелала счастья. И как она теперь вернется в Киев, встанет перед Эльгой с сознанием, что ничего не сделала? Стыдно будет.
Первый день пути был скучным и пустым – шли сперва от Хольмгарда по озеру к устью Мсты, потом вверх по Мсте. Низовье реки окружала низменная, болотистая местность, пронизанная рукавами реки, ручьями, старицами, усеянная озерами. Только водяные травы, ивы по берегам, тучи птицы и никакого жилья. Бер, чтобы развлечь Правену, рассказывал ей о предстоящем пути: он не раз проезжал по Мсте, до волоков на Мерянскую реку. Волоки им предстояли и ранее – на Мсте немало мелей и порогов, которые придется обходить по берегу. Раз Правена заметила кречета: он возился в гуще ив, хлопая крыльями, преследуя меж ветвей какую-то пташку. Вспомнился Святослав – вот кто кречет. А она… эта самая пташка, чью жизнь он загубил, пусть и невольно. Несла облегчение мысль, что путь ее ведет к отмщению и доставит радость Улебовой душе. Она, Правена, не соперница князю-кречету, но с нею люди, более способные к борьбе. Она взглянула на Бера и улыбнулась ему; он понял, что улыбка ее вызвана не его рассказом, а какими-то ее мыслями, и замолчал.