— Сейчас сниму, — прошептала она, улыбаясь.
Встала и, передернув плечами, выскользнула из рубашки. Теперь и она была голой, но смущение не затенило ей взор, и всплеск крови не окрасил щеки. Она оглядела себя и не спеша направилась к воде. Ноги у нее были в песке и иле. Медленно, словно бы пробуя дно, девушка входила в воду. Когда вода закрыла ей живот, она приостановилась и обернулась к Андронику — Андронику, который, лежа на берегу, смотрел на нее и улыбался.
— Мне боязно заходить глубже, — крикнула она, поднимая руку.
Андроник вскочил на ноги и тоже вошел в воду. Он шел уверенно, напористо, шумно вздымая брызги. Несколько шагов, и он уже возле Дорины.
— Ты не умеешь плавать? — спросил он. Девушка по-детски огорченно кивнула.
— Ничего, я тебя научу, — успокоил ее Андроник. — Только не бойся... Держись за меня...
Он взял ее за руку и медленно повел вглубь за собой. Когда вода дошла ей до груди, Андроник поплыл; Дорина продолжала держаться за его плечо. Засмеявшись, она опустила лицо в воду. Вода хлынула ей в рот, нос, уши, и это неведомое ощущение развеселило ее и ошеломило.
— Напугалась? — спросил Андроник.
Дорина не слышала. Она чувствовала, что плывет, поддерживаемая сильной рукой, этой силе она доверилась всем своим существом и мягко скользила по водной глади, теплой, бескрайней. Она удивилась, когда опустила ногу и не нащупала дна. И удивление сменило опьяняющее ликование свободы.
— Что ты чувствуешь? — спросил Андроник, не слишком настаивая на ответе.
Теперь он все так же мягко и нежно вел ее к берегу. Оба, смеясь, вышли из воды. Дорина смотрела ему в глаза и ласково к нему приблизилась.
— Все было так просто, — прошептала она.
— Я научу тебя лазить по деревьям, — пообещал Андроник. — Но сначала нужно спрашивать у деревьев согласия. Среди них есть старые и больные, и им может быть больно... И тогда они могут тебя сбросить...
— А как ты узнаешь, что дерево болеет? — спросила Дорина.
— Слышно, как оно жалуется или плачет... Бедняги... Тяжелее всего со старыми и больными...
Они уселись на пригорок над ложбинкой. Андроник положил ей голову на колени, и девушка неволько принялась гладить его волосы.
— И с цветами всегда непросто... Они всегда влюблены. И если бы ты слышала, как они плачут...
Он рассмеялся. Поднял глаза к лицу Дорины и внимательно посмотрел на нее:
— Как тебя зовут?
— Дорина.
Андроник задумался. Словно старался припомнить, где он слышал это имя.
— А тебя как зовут? — шепотом спросила Дорина, отводя ему волосы со лба.
Андроник грустно улыбнулся, глаза его глядели в никуда, и Дорина терпеливо ждала, когда он к ней вернется.
— Тебя зовут Серджиу, да? — попросила она подтверждения.
— Если ты хочешь, пусть Серджиу, — с улыбкой ответил Андроник и поглядел на нее с удивлением.
— Серджиу — красивое имя, — сказала Дорина. — Если бы я была мальчиком, мне бы нравилось, что меня зовут Серджиу... Как тебя, — добавила она.
— Не говори так, — прервал ее Андроник, беря за руку и поглаживая. — Ты не мальчик, ты девушка.
— Плохо быть девушкой, — сказала Дорина. Андроник весело рассмеялся. Крепко сжал ей руку и погладил по голове.
— А если бы ты была жалкой искоркой? — спросил он, чтобы ее огорчить.
Он внезапно смолк, но искал глазами ее глаза, словно хотел поговорить с тем, что таилось в глубине.
— Ты не знаешь, что это значит — быть человеком, — прибавил он задумчиво. — Это так хорошо...
Он раскинул руки, как крылья, и запрокинул голову.
— ...И никогда не умирать, — сказал он, глядя на небо. — И быть, словно та звезда, прекрасным и бессмертным...
Он показал рукой на утреннюю Венеру. Дорина вздрогнула.
— Чего ты боишься? — спросил ее удивленно Андроник.
— Смерти, — прошептала Дорина.
— Но и там люди, — улыбнулся Андроник. — Всюду люди...
— Ты ведь знаешь все-все, правда? — спокойно спросила Дорина. — И как ты говоришь, так оно и есть...
Андроник не ответил... Он смотрел на Венеру. Мало-помалу светало. Все другие звезды исчезли, и небо посветлело.
— Где ты живешь? — спросила Дорина, чтобы вернуть его.
— Здесь, — показал Андроник на лес на берегу озера. — А ты где?
Дорина задумалась. Она старалась хорошенько припомнить, чтобы не перепутать и не сказать о том, что было во сне.
— В Бухаресте, — ответила она совершенно правильно.
— И что ты там делаешь?
Андроник улыбался, спрашивая ее об этом. Лицо его почти светилось, и ему едва удавалось сдержать смех.
— Живу, — в замешательстве ответила девушка.
Но Андроник уже смеялся, охваченный безумием веселья. Он подхватил Дорину на руки, словно поднял с земли ветку, так легка была для него ее тяжесть.
Со смехом поднимал он девушку все выше, словно хотел показать ей все небо, лес и свет, который лился теперь со всех сторон. Дорина прильнула к его груди, Андроник подбросил ее, поймал и понес в глубину острова. Он бежал, бежал как сумасшедший, перепрыгивал через болотца, через ямы, под ногами у него ломались сухие ветки, его хлестали высокие травы, задевали кусты, колючие, цветущие, благоуханные.
Счастливая, околдованная, напуганная, Дорина закрыла глаза. Она чувствовала порой на коже ожог царапины, но никакая боль не могла сравниться с новым, опьяняющим дыханием, одухотворившим ее жизнь. Она слышала, как торопится кровь Андроника и как бьется его мощное гулкое сердце. Тепло его тела было непривычно ей и пьянило, как вино. Иногда она чувствовала своей обнаженной кожей лишь объятия крыл ветра. Она позабыла обо всем, и не стоило даже открывать глаза и узнавать, где же она... Когда Дорина все-таки очнулась, она лежала на песке по другую сторону острова. Она узнала лодку, на которой приплыла, та стояла уткнувшись носом в песок. Раскрасневшийся Андроник смотрел на нее яркими блестящими глазами. Ярко блестели и капли пота у него на груди. Грудь торопливо вздымалась и опускалась. Волосы слиплись на влажном лбу.