— Пошли, — сказала Презмира. — Я иду с тобой.
Они нашли Короля на самой верхней башне над водяными воротами вместе с лордами Ведьмландии. Все они глядели на восток, где, за длинными низкими холмами, лежала Пиксиландия. Но когда Корунд высказал Королю свое мнение, Король сказал, — Ты стареешь, о Корунд, и точно никчемный странствующий торговец принес свои товары на рынок, который уже закончился. Я уже распорядился их судьбой, и мои люди должны знать только то, что этой ночью Гоблины напали на Карсё, были разгромлены и сбежали от моего гнева в море, потеряв почти всю свою армию. И если кто-нибудь словом или жестом откроет Ла Фиризу, что в этом были замешаны Демоны, или что мои враги своим видом развлекают меня в старом пиршественном зале, он потеряет все, включая саму жизнь.
— Я понял, о Король, — ответил Корунд.
— Главный капитан, каковы наши силы? — спросил Король.
— Семьдесят и три были убиты, — ответил Кориниус, — а остальные по большей части ранены: и я среди них, ибо какое-то время смогу сражаться только одной рукой. Не думаю, о Король, что смогу найти в Карсё пятьдесят здоровых воинов.
— Милорд Корунд, — сказал Король, — у тебя самые лучшие глаза среди всех нас, молодых или старых. Сколько воинов в этом отряде?
Корунд оперся на парапет, и затенив глаза широкой, как копченая треска ладонью, обратная сторона который была усеяна редкими желтыми волосками, похожими на волоски на коже молодого слона, сказал: — У него шесть десятков лошадей, о Король. Можно добавить еще пару для полного счастья, но лишите меня всех своих милостей, если их меньше шестидесяти.
Король недовольно выругался. — И надо же было ему приехать так некстати, когда вся моя сила в походе и осталось так мало тех, кто может научить его уважению, если он станет совсем несносным. Пускай один из твоих сыновей, Корунд, возьмет лошадь, поскачет на юг в Зорну и Пермио, соберет несколько десятков фермеров и пастухов, и вооружит их. И пускай они как можно быстрее скачут сюда.
День уже клонился к вечеру, когда Князь Ла Фириз со своим отрядом въехал в замок; все церемониально приветствовали друг друга, была преподнесена дань и Пикси разошлись по предназначенным для них комнатам. А вечером все собрались в огромном пиршественном зале, построенным Королем Горисом XI в юго-восточном углу дворца в самом начале своего правления; и этот зал далеко превосходил по величине и великолепию старый, в котором сейчас содержались в заточении Лорд Джусс и Лорд Брандох Даха. Было в нем семь одинаковых стен из темно-зеленой яшмы, испещренной красными пятнами. В середине одной из стен находилась высокая дверь, а в стенах справа и слева от нее, а также в тех, которые окаймляли углы, лежавшие напротив двери, были сделаны высокие окна, через которые лился освещавший пиршественный зал свет. В каждом из семи углов находилась кариатида, вырезанная из огромных блоков черного серпентина в виде трехголового гиганта, склонившего под тяжестью гигантского краба, вырезанного из того же самого камня. Широко расставленные могучие клешни всех семи крабов поддерживали купол крыши, гладкой и расписанной сценами сражений, охоты и борьбы в темных дымных тонах, так подходящих мрачному величию зала. На стенах под окнами сверкало оружие для войны и охоты, а на двух глухих стенах висели черепа и кости тех воинов, которые боролись с Королем Горисом XI вплоть до того злополучного часа, когда он решил сразиться с Голдри Блазко. В самом внутреннем углу, лицом к двери, стоял длинный стол с красивой скамьей за ним, а по обе стороны от этого стола стояли два других, еще более длинных, и скамьи за ними тянулись вдоль стен почти до двери. У самой середины стола, находившего справа от двери, находилось высокое сидение, вырезанное из старого кипариса, большое и красивое, с подушечками из черного бархата, отделанными золотом, а за противоположным столом находилось другое высокое сидение, поменьше, с подушечками, отделанными серебром. Между столами, на подставках в виде орлиных лап стояли в ряд пять массивных железных жаровен; за скамьями с каждой стороны стояли девять больших стоек со светильниками, освещавшими зал ночью, и еще семь за поперечной скамьей — они стояли на равном расстоянии друг от друга и от стен. Пол был вымощен стеатитом, белым и розовым, с прожилками темно-коричневого и лилового, и брызгами алого. Столешницы, полированные каменные плиты с маленькими золотыми искрами, опирались на прочные подмости.