Бесник не хотел заводить любовника из отрядов – Дирхо был приятным исключением, любившим брать и давать, и не требовавшим послаблений или материальных ценностей взамен плотских утех. Большинство бойцов «Пепла» Бесник отметал, зная их отношение к драконам-омегам. То самое, через губу: дает, не мужик… не хватает только, чтобы потом в отрядах членами мерились «кто глубже трахнул Беса». А кто поумнее – если и думал похоже, то язык за зубами держал – тот из приезжих, польстившихся на дармовой гектар земли, который правительство в Северном Таркшине выдавало. Такой месяц выждет, да завалит просьбами: кредит заплати, пост возле фермы поставь, с закупщиками сельхозпродукции сведи, чтобы урожай подороже забрали, а то семейству разорение грозит. Беснику самому разорение грозило! Пять лет назад он сдуру купил вертолет – на срочные вызовы добираться и чтобы перед драконами не стыдно было. Горючее и обслуживание железной птицы обходилось в круглую сумму, пожертвования в последнее время капали как дождь в пустыне, а попробуй выехать на машине, живьем начинали жрать: ты людей не уважаешь, на беду не торопишься.
Скверное настроение – «ничего не хочу, никуда не пойду» – накатило за день до мальчишника. Бесник уговаривал себя не обижать Дирхо, но как только представлял себе, что придется веселиться и улыбаться на людях, так выть хотелось. Попытался покопаться в себе: «Неужели так к любовнику прикипел, что разрыв тоску нагоняет?». Копался-копался, понял. Не в Дирхо дело. Подкрался страх перед осенними грозами, неуверенность в собственных силах.
Северный Таркшин только назывался «северным». Зимой не каждый год снег выпадал, горы надежно защищали от росских морозов. В самих горах, конечно, похолоднее было, а на равнинах иной раз в декабре солнышко так припекало, что весенние цветы распускались. В середине ноября в Таркшин приходили ежегодные дожди, да не унылая морось, а настоящие грозовые бури. Молнии били в землю, смешанную с проклятым пеплом – его давным-давно разнесло далеко за пределы Зоны – и порождали гигантских големов, одержимых жаждой мести за оборванную хозяйскую жизнь. Как знать, может, именно частички Кармина охотились за Бесником, зверея год от года – дед, если верить чужим воспоминаниям, был мужиком мстительным, вполне мог преследовать внука за попранные идеалы.
Ноябрьские гиганты не боялись огня, запекались, не теряя жажды смерти, и бодро преследовали посмевшего кинуть заклинание вайза. Драконы боролись с ними, расставляя ловушки из камнеломки. Задерживали големов в зеленых путах, морозили выдохами и разбивали ударами хвостов или расстреливали из гранатометов – признавая пользу человеческого оружия. Без заморозки гранатомет голему не вредил – в этом Бесник убеждался неоднократно.
Последнее десятилетие принесло изменения: големов стало меньше. Драконы говорили – это потому что концентрация пепла снизилась, земля медленно, но уверенно переваривала наносную магию, превращая ее в удобрение. Но те, кто явились в прошлогодние грозы, были настоящими исчадиями ада. Бесник прекрасно сознавал: без драконов с ними не справиться. А откликнется ли Янмар на призыв? Ортлейх всегда спешил на помощь людям, не деля их на кенгарцев, россов и ясконцев. Спасал жизни. И – что удивительно – никогда не выяснял, колдун перед ним или простой человек. Наверняка чуял магию, но ровно относился к вайзам и не-вайзам. Если только на него не пытались накинуть огненное лассо. Как угадать отношение Янмара? Пришлет крылатый лед или отмахнется, решит, что проигравшим не помешает взбучка от дедовского пепла.
Вот что тяготило, а не свадьба Дирхо. Признавшись себе в проблеме, Бесник окончательно загрустил. Вечерний дождь был вкрадчивым, и усилил хандру до желания упиться в хлам. Бесник отогнал соблазн, и на следующий день понял – не зря. Прямо перед мальчишником ему позвонил староста Болотистых Пещер и дрожащим голосом сообщил: «Беда, ваша милость, прилетайте поскорее». Выспросить, что именно кроется за словом «беда» не получилось: разговор оборвался, на звонки абонент не отвечал. Сначала не брал трубку, а потом и звук соединения пропал, только механический голос сообщал, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети.
Алый вертолет домчал Бесника и четырех вайзов до Болотистых Пещер за неполный час. Опустились на окраине, осмотрелись. Поселок выглядел вымершим – ни света, которым разгоняют сумерки, ни звука, ни… Бесник не чувствовал магии. Дикой, кровной, огненной, драконьей – никакой не ощущалось. Странно. Почему никто не выглянул из окна, не вышел к вертолету? Цвет, эмблема «Алого Пепла», малиновые куртки с надписью «wizе tan-nar» – «огненный волшебник» – таких гостей ни с кем не перепутаешь. И уж где-где, а в Болотистых Пещерах Бесника всегда встречали хлебом-солью, а при отбытии кадушку какого-нибудь соленья пытались в вертолет запихнуть.
– Одно окно в поселковом Совете светится. Там, где у них зал для собраний и почта, – опуская бинокль, доложил Земир. – Рассыплемся, прочешем дома?
– Если закрыто, двери не ломайте, – предупредил Бесник. – Держите плети наготове. При появлении големов валим и вызываем на помощь драконов.
Он подал пример и сотворил огненную плеть-девятихвостку, разгоняя сумрак улицы снопом искр. По улице пошли медленно, оглядываясь на каждый звук.
– Собака застрелена, – тихо сообщил Кельм из-за калитки. – Дверь заперта.
– Не трогай ручку, на ней могут быть отпечатки пальцев. Земир, вызови полицию.
– Нет сети, – через минуту сказал тот. – Даже экстренные вызовы отрубило.
– Это ловушка, – в шепоте Кельма проскользнул хрипло-испуганный писк. – Надо возвращаться к вертолету.
– Возвращайтесь, – подумав, разрешил Бесник – он не собирался гнать своих людей в лапы смерти. – Я пройдусь к поселковому Совету, загляну в окно.
– Я с тобой.
– Нет, Земир. Отход к вертолету, в случае непредвиденной ситуации возьмешь командование на себя.
Четверка вайзов повиновалась – он достаточно внушительно взмахнул плетью. Малиновые куртки удалялись, Бесник медлил и прислушивался к себе: что толкает идти к светящемуся окну? Придуманный долг, гордыня или наведенная магия? Так и не найдя ответа, он двинулся по дороге. Возле окна его постигло разочарование. Лампы освещали пустую комнату почтового отделения: высокую стойку, окошко, стенд с открытками и конвертами, второй, чуть побольше – с газетами и журналами. Он встал на цыпочки, пытаясь понять, что там в углу: тень, мешок с мусором или плохо спрятанное тело? Стекло отсвечивало, Бесник щурился. Созерцание прервал тихий скрип и легкий стук, донесшийся из-за угла дома. Со стороны входа в поселковый зал собраний.
Вдох. Выдох. Бесник прошел по узкой дорожке, наматывая хвосты плети на кулак. Заглянул в приоткрытую дверь и встретился взглядом с Настом. Глаза из синего льда по-прежнему выдавали живого мертвеца, притворяющегося человеком. Наст держал ствол пистолета у виска молодой женщины. Молодая женщина судорожно всхлипывала и держала на руках кряхтящего младенца. Бесник растворил плеть, поднялся по двум ступенькам, расширяя обзор и убеждаясь – по его душу прибыл «Ледник» в полном составе. Поднял руки, попросил:
– Не стреляйте в людей. Я сделаю все, что вы скажете.
Командир группы, уткнувший ствол в шею старосты, молча протянул Беснику зелье, блокирующее магию. Стеклянная колба с притертой пробкой лениво мерцала, в густой темно-фиолетовой жидкости проблескивали золотистые искры.
– Я выпью. Не стреляйте.
Бесник распечатывал колбу под умоляющими взглядами людей. Жителей поселка согнали в зал и расставили вдоль стен. Сейчас Бесника волновало только одно: будет ли «Ледник» убирать свидетелей или удастся разрешить ситуацию относительно мирно? Зелье едва не встало поперек горла. Бесник глотал попахивающий хвоей кисель, и молился Ин-Нару, чтобы не стошнило. Никто же не поверит, точно палить начнут.