— Все надеюсь… Второпях такое не делается, деньги нынче трудно достаются.
— Но если получится, будет так здорово!
— А платить чем будем? — неожиданно вмешался Митч.
«Земли и так уже не осталось, — зло подумал он, — все ушло на эти чертовы машины…»
— Можно купить в «Сирс энд Робак», — не сдавался Кэс. — За пять долларов — приемник с батарейками и всем прочим.
— У тебя есть пять долларов? — сухо осведомился Митч.
— Ну, сейчас нет. Но не такие уж это деньги…
Митч вонзил свои кремневые глазки в Джой.
— Если они есть у вас, держитесь за них покрепче.
— Спасибо, — холодно отрезала она, — но я в советах не нуждаюсь.
«Господи, до чего я дошла! — подумала она. — Он так смотрит на меня, словно знает, что у меня не то что пяти долларов — одного и то нет. Какой-то несчастный фермер, у самого всю жизнь ни гроша в кармане — и так смотрит! А ведь мой первый муж был не из последних в скаковом мире! Посмотрела бы я на его рожу, узнай он, сколько люди на скачках заколачивают».
— Я не думала, что пять долларов — такая крупная сумма, — продолжала она, но Митч уже не слушал. За окном в мертвой тишине надвигалась гроза. Теперь было ясно, что сегодня и завтра о работе в поле и речи быть не может. Уже две недели им не удавалось поработать хотя бы три дня подряд, и он понимал, что весь урожай может пропасть.
— Я вот думаю про нашего пса, — заговорил Кэс. — Совсем он стал ни к черту, на охоту ходить некогда, да и стар уже. Спит только да жрет — один убыток. А знаю я одного парня из Пайнхилла, зовут его Брюс Келлоуэй, сын старика Элдриджа Келлоуэя, так тот помешан на охотничьих собаках. И если я решу избавиться от Мехико, он запросто даст за него долларов пятнадцать…
— Но папа, — торопливо возразила Джесси, — ведь это пес Свэла. И Мехико он очень любил.
— Послушай, детка, ты же знаешь, что Свэл вернется не скоро, а там ему не до собаки. Он лет пять уже его не видел и наверняка давно забыл.
— Папа, но это пес Свэла…
— Ну ладно, ладно, я не буду спешить, — примирительно проворчал старик, косясь на Митча, — только я думаю, Свэл не отказал бы старику отцу в таком пустяке.
Митч, отодвинув стул, встал, не произнеся ни слова. Все в замешательстве уставились на него, а он повернулся и широкими шагами вышел.
Солнце уже скрылось. Темные тучи то и дело пронизывали молнии. От реки на ферму надвигалась стена дождя. Митч торопливо пересек двор и скрылся в сарае, служившем ему жильем. Прежде там коптили мясо и до сих пор сохранился запах сала и дыма. На земляной пол перед кроватью Митч набросал досок, чтобы было где раздеться. Одежда висела на вбитых в стену гвоздях. У кровати стоял пустой ящик, на котором лежали папиросная бумага и коробка табаку «Принц Альберт» — по вечерам он много курил.
Ночевал он тут с тех пор, как приехала Джой. Она заявилась как-то под вечер с чемоданом из искусственной кожи в руке, в туфлях на высоких каблуках и объявила, что она — жена Свэла. В доме кроме большой гостиной, где спал Кэс, была всего одна спальня, которую теперь занимали Джой с Джесси. До ее приезда там жил Митч, а Джесси ночевала на раскладушке в гостиной рядом с Кэсом.
Задержавшись на пороге, Митч следил, как струи дождя заливают двор. Потом сел, свернул папиросу и чиркнул спичкой.
«Еще день пропал, — подумал он. — А нам теперь еще и приемник понадобился… Что он все способен продать, я знал, но про собаку как-то даже не думал. Интересно, а где он возьмет денег, когда те действительно очень понадобятся, а собака уже тю-тю? Решит продать дом? Или Джесси? Мужчина, который начал терять характер, похож на дырявую плотину, через которую уходит вода: чем больше вытекает, тем шире дыра, пока ничего не останется. И так уже стараешься в городе не появляться, люди за спиной перешептываются: как это О’Нили сводят концы с концами, если собственную землю для других обрабатывают? Неудивительно, что Свэл плохо кончил…
А тут еще эта Джой на нашу голову, разгуливает почти нагишом и вертит задницей перед ребятами Джеймисонов. Теперь пойдут сплетни: только Свэла посадили, как она уже строит глазки первым встречным… Ладно, это ее дело, но в нашем доме и при Джесси я этого не допущу».
С отвращением швырнув сигарету в дверь, Митч встал. Не сидеть же весь вечер, глядя на дождь…
Он разулся, подвернул штанины и снял с гвоздя свой старый армейский плащ. Нахлобучив потрепанную соломенную шляпу, зашагал по тропе в глубь долины.
В такую грозу река могла выйти из берегов. Лет шесть или семь назад она едва не смыла их нижнее поле — десять гектаров хлопка сразу. Спасти его удалось только благодаря плотине, которую построили они со Свэлом. Те день и ночь все еще оставались в его памяти. Это было всего за несколько месяцев до того, как Свэл ушел из дому, подравшись с Кэсом.