Револьвер подпрыгнул у него в руке.
Тело Харви напряглось, потом вдруг сразу обмякло. Свэла затошнило, захотелось убежать подальше. Убивать ему случалось и раньше, но не так. Первого убил он в драке, испытав лишь облегчение, что уцелел сам. Второго застрелил при ограблении, но тот умер только через два дня и узнал он об этом из газет. Так что теперь ему захотелось поскорее избавиться от трупа. Задом выполз в открытую дверь, волоча тело за наручники, и оно упало лицом в грязь рядом с машиной. Обыскав его карманы в поисках ключей, он вспомнил о Джордже. Подтащил тело Харви к передней двери и просунул руку внутрь, стараясь не порезаться о разбитое стекло. Дверь была зажата деформированной крышей, ручка сорвана. Машина, наклонившись в его сторону, привалилась к дереву, ствол которого врезался в бампер и капот.
Джордж сидел, навалившись на сломанный руль, чьи обломки пробили ему грудь. Свэл приложил к его шее руку — пульса не было. Голова Джорджа качнулась.
Вновь присев рядом с Харви, он стал искать ключи от наручников.
Дождь не переставал, одежда промокла насквозь и в мокрые карманы было не просунуть руку. Ботинки тонули в грязи, доходившей до щиколоток, и, перевернув Харви, чтобы добраться до задних карманов, он увидел, что там тоже полно грязи.
В карманах оказалось только немного мелочи и бумажник. Он открыл его, пытаясь отыскать ту фотографию, позабыв о деньгах и вспомнив о них потом, уже слишком поздно.
Нащупав глянцевый листок, он извлек снимок, а бумажник швырнул в грязь. Фото в темноте было не разглядеть, но он был уверен, что оно — то самое. Ухмыльнувшись, сунул его в карман. Тошнота прошла, осталась только мысль:
«Доживу до того дня, когда покажу ее этой стерве…»
Потом он нашел перочинный нож, потом — кольцо с четырьмя ключами. Попробовав, убедился, что они слишком велики. А других у Харви не было.
Встав, он вновь просунул голову и руку внутрь через разбитое стекло передней двери. Искать нужно было у Джорджа, но так трудно действовать одной рукой, другой держа на весу тело Харви…
Извлечь Джорджа из машины он не мог — обе передние двери заклинило. Влезть через другое окно — тоже. Но ключ был нужен, и поживее — время шло, машину наверняка уже искали.
Начал он с карманов пиджака, потом проверил карман рубашки, где оказалась только пачка сигарет. Долго добирался до правого кармана штанов, из которого все высыпал на сиденье… Ничего…
Он подумал было про левый карман, на который Джордж навалился всем весом, но тут вспомнил о пистончике. Сунул туда два пальца и едва не взвыл от радости, нащупав плоскую железку. Зажав ее пальцами, по форме понял, что это и есть нужный ключ и что он теперь может избавиться от тела Харви и уйти.
Втянув голову наружу, хотел вытащить руку с ключом, но, позабыв об осколках стекла, торчавших в раме двери, напоролся на них и глубоко всадил один в предплечье. Дернулся, отскочил назад — и услышал, как ключ, звякнув о дверь, отлетел куда-то в грязь.
Тишина. В темноте он слышал только, как шумит дождь и кровь стучит у него в висках.
5
Лежа в сарае, Митч прислушивался к плеску воды в желобах. Ливень прошел, но продолжала сеять мелкая морось, и это могло затянуться на сколько угодно. Ночь была жаркой, несмотря на дождь, так что он вспотел, хотя разделся до трусов и майки. Думал он о Свэле, о том, что урожай может пропасть, если не кончится дождь, и невольно думал о Джой, не желая, но чувствуя, что отвлечься не удается.
«Какого черта ее сюда принесло? Некуда больше было поехать, что ли?»
Послышались торопливые шаги по мокрому гравию и в дверях появился светлый силуэт.
— Митч, ты спишь?
— Что случилось, Джесси? — отозвался он. — Заходи, не мокни!
Привстав, он убрал с ящика табак, освобождая для нее место. Потом свернул самокрутку и чиркнул спичкой. При вспышке заметил, что Джесси в просторной муслиновой ночной рубашке, с растрепанными мокрыми волосами сидит напряженно выпрямившись, сложив руки на коленях. Она смахивала на серьезного, но напуганного ребенка, и, похоже, недавно плакала.
— Ведь собака-то Свэла! — вдруг сказала она.
— Да… — что он мог ответить?
«К черту Свэла! И старика тоже! Чем могу я ей помочь?»
— Он всю жизнь просидит в тюрьме, а у нас даже Мехико не будет…
Джесси беззвучно заплакала, но тут же перестала, потому что понимала, — настроение Митча от этого лучше не стало.