Тем более, что оно столь вкусное, добавила я мысленно.
Анна глубоко вздохнула и опустила глаза.
— Я подумала, что молоко орчанки сделает его сильнее.
Это буквально дара речи меня лишило. Она считает себя… недостойной?
— Ты просто сошла с ума, — спокойно сказала я. — Ты — его мать. А материнское молоко всегда питает дитя особыми силами. Хочешь лишить сына своей заботы?
— Нет. Не хочу, — медленно и мрачно отвечает мне Анна. И я понимаю, что достигла своей цели: мои слова станут шагом к переменам. Правильным переменам.
— Что-то еще беспокоит тебя? — я придвинула чашку ближе к девушке, привлекая ее внимание к еде.
— Хаиш.
Прелестное лицо Анны стало будто темнее, и кожа ее приобрела оттенок гречишного меда.
— Его мертвые тянут из него силы. Я чувствую это, — тихо сказала Анна. К своей трапезе она и не притронулась.
— Мертвые?
— Да, мертвые, — девушка едва заметно улыбнулась. — Тебе повезло, твой мужчина знает, как с ними управляться. Другим приходится сложнее. Орков, как и представителей других рас, могут преследовать те, кого им довелось убить. А Хаиш — воин.
— Ты права. Хаиш — воин, — сказала я. — Уверена, он справится со всем. Вы вместе справитесь.
— Да, у него есть идея, — вздохнула Анна. — Он намерен провести ритуал прощения. Чтобы эти ублюдки от него, наконец, отвязались.
— Весьма мудро, — кивнула я. — Если будет необходимость, я попробую помочь твоему мужчине. Все же, за Гранатовым домом долг.
***
Мы с Анной сидим на стульях в углу кухни и наблюдаем за тем, как Хаиш и Аларик готовят угощение для беспокойных мертвецов. Особая мужская магия, не терпящая вмешательства.
Правитель орков выглядит уставшим, и его кожа бледнее, нежели должна быть. Я рада, что Аларик, следуя своему слову, помогает ему в этот важный час. Да, разумеется, можно сказать, что Хаиш виноват сам — ведь он отнимал чужие жизни. И кто-то отнимал жизни сыновей и дочерей его народа. Но свою цену каждый заплатит в любом случае. Сейчас же правильный выбор для орка — защитить свою семью.
Главное блюдо — пшенная каша на молоке с шафраном, рассыпчатая и ароматная. А затем — нечто очень необычное.
Мозги ягненка. Нежное, вкуснейшее блюдо, говорит орк. Особенно, если запечь их с овощами — янтарной тыквой, изумрудной брокколи, например.
Необычный выбор. Анна замечает тихо:
— Это, наверное, чтобы мертвые не тра… в общем, не морочили голову моему зайчику.
Хаиш оборачивается к нам, и я вижу улыбку на его губах.
— Почти. Это чтобы они забрали жизненную силу другого существа вместо моей.
— А как известно, сосредоточие силы — это не только мозг, но и сердце, и печень, — Аларик вытирает руки полотенцем и берет в руки нож.
Печень тушили с черносливом, яблоками и тимьяном. Я вновь завороженно следила за руками своего мужчины, за его лицом. Длинные сильные пальцы испачканы кровью, а на губах — вкус сладкого яблочного сока. Я не преминула испробовать его, когда мой принц подошел ко мне и наклонился, чтобы поцеловать.
Я улыбнулась, видя, как бережно и благоговейно огромный орк обнимает свою женщину. Взаимная поддержка дорогого стоит.
Для приготовления сердца, темно-рубинового, Хаиш выбрал соус со сливами, имбирем и бальзамическим уксусом. И, конечно же — горячий медовый напиток, сдобреный гвоздикой, корицей и перцем.
Вряд ли мертвецы откажутся от столь аппетитного угощения.
Позаботившись о еде и для себя, мы с Алариком и Хаиш с Анной ушли каждый в свои покои одеваться для похода к морскому берегу.
***
— Родной, — сказала я, прикасаясь к щеке Аларика, — все хорошо с тобой? Ты будто мгновения прожить не можешь, чтобы ко мне не прикоснуться.
— Это плохо? — мой принц склонил голову и поцеловал меня в шею. — Лидия?
— Да? — прошептала я, не открывая глаз.
— Моя одержимость тобой, моя любовь к тебе — это истина. И так будет всегда.
— Что же, я запомню, — мои пальцы ласкают жесткие черные пряди его волос.
Аларик не желал отпускать меня, и мне было просто чудесно в его руках, но невероятным усилием воли мы все же смогли разорвать объятия и начали одеваться.
Я надела узкие черные брюки, высокие сапожки, темно-бордовый кашемировый джемпер с высоким воротом и такого же цвета шубку из искусственного меха, голову же покрыла платком из тяжелого шелка, завязав концы сзади, над выступающим шейным позвонком. И перчатки, конечно — холод, как и жара, дурно действует на мои руки, а сегодня температура была очень низка.
У Аларика, конечно, понятия о том, что такое холод, а что — жара, несколько иные, но я настояла, чтобы он надел вещи достаточно теплые.