Откровенность некоторых нарядов вначале несколько меня смутила, но я довольно быстро вошла во вкус. Оказалось, что мое хрупкое сложение — вовсе не проблема, а бледную кожу весьма эффектно оттеняют драматичные алый и черный. Впрочем, о белом и нежно-розовом, будто яблоневый цвет, мы также не забыли. Это белье отличалось от тех довольно скромных моделей, которые я предпочитала обычно, но странное дело — чувствовала я себя в нем органично. А как приятна была мысль, что, без сомнений, все это великолепие Аларику понравится.
Если у меня хватит смелости ему показаться в подобном виде, разумеется. Но, в любом случае, этот визит в «Красную розу» поднял мне настроение и воодушевил.
В списке дел — который, по глубокому моему убеждению, был просто бесконечным, — значился и визит к ювелиру, дабы заказать кольцо для Аларика. Мэтр Уильям смог воплотить мою идею — даже невзирая на то, что рисовать я не умею. Тончайшая работа — серебряная змея была живой до последней чешуйки и изумрудных глаз. Не хочу казаться эгоистичной, но мне хотелось, чтобы каждый мог увидеть, что принц принадлежит мне.
Что касается банкета, который должен был пройти в замке дроу, меню почти всецело стало заслугой фантазии матушки и королевы Мирабеллы. Замаринованная в вине говядина, черные трюфеля и белая икра, шоколадный пудинг из четырех видов шоколада, взбитого с персиками, апельсинами и шампанским, мидии и хрустящий соленый картофель (просто обожаю его), совершенно необычный рис — со сливками и арахисом, овощи, приправленные кунжутным маслом, заяц в миндальном и соусе и множество других вкуснейших блюд.
Все верно. Все складывается наилучшим образом.
***
Наши жизни переплетались, будто виноградные лозы — и я более всего желала, чтобы в свое время они принесли добрые плоды. Несколько дней я гостила в замке, где вырос Аларик. И надо признать, это было весьма приятно. Жизнь Гранатового дома лишена жеманства, чопорности, однако во всем чувствовалась дисциплина и размеренность. Я с удовольствием заметила, что все относились к королевской семье с великим почтением. Наверняка, они мудро правят своими землями, подумалось мне.
Замок не был велик, но кажется, мог спокойно служить надежной защитой во время военных действий. Но самым серьезным оружием были отнюдь не крепкие каменные стены, сторожевые башни и нефы, созданные будто исключительно для того, чтобы воины-мечники могли затаиться и напасть на врага внезапно. Нет. Даже я, находясь под защитой Аларика и в силу наших чувств являющаяся одним целым с принцем, не могла ступить босой ногой на пол моей спальни — боль и тоска, будто острые шипы, раздирали тело, лишая воздуха. Прикосновение к стенам туманило взор алой пеленой ярости — и ничего не хотелось более, кроме как ощутить восхитительный вкус крови и плоти. Своих собственных крови и плоти, разумеется. Нежные фрезии в обманном саду убаюкают нежным ароматом, что осядет на веках — и не проснешься уже никогда.
Жутко вообразить, что же ожидает незваного гостя. Магия дроу совершенно естественна, гармонична строгой красоте этого мира. Лукава и жестока, будто шелковая петля, и тем напоминает магию Танаиса.
Пространство было еще неизученным мною, но довольно комфортным. Высокие стрельчатые своды, тяжелые бархатные портьеры (мне нравится, когда окна закрыты) и мебель темного дерева. Кожа и мех. Фиолетовый, черный, глубокий зеленый и синий. Мягкие ковры, скрадывающие звук шагов.
Малахит и хризопраз. Мускус, кипарис и бергамот.
Холодное оружие — лелеемое, тщательно начищенное. Только прикоснись — и на пальце вспухает багровая пряная капля.
На гобеленах — подвиги давно умерших героев. Застывшая история. Захватывающе, великолепно, но на данный момент меня больше интересовали ныне живущие.
К примеру, два близких единомышленника принца: Ссешес Риан и Камео Сианти. Они оба посвятили себя служению своему народу: один — воинскому, второй же — религиозному.
У одного — ядовитая зелень глаз, коротко остриженные черные волосы и улыбка, что полностью преображает его лицо, заставляя поверить, что генерал способен хоть что-то чувствовать.
Второй беловолос. Его речь плавная, как может быть плавным замах плети.
Ссешес вежлив столь безупречно, что это кажется игрой.
— Ничто не подготовило меня к созерцанию вашей красоты.
Он спокоен и честен. А вот у жреца, кажется, имеются весьма любопытные тайны. Не зря ведь этот разговор наедине. В библиотеке — лишь мы одни, а за окном — сумерки, лиловые, будто черничное варенье.
— Вы влюблены, мисс Лидия? — спрашивает мужчина, предлагая мне запеченное в карамели яблоко. Теплый аромат щекочет ноздри.
— Почему вас это интересует? — десертное блюдце я отставила в сторону.
Несколько прядей его волос свиты жгутами, и в них вплетены шнуры с привязанными к ним когтями диких животных и птиц. Разномастные глаза — карий, почти в черноту, и бирюза.
Темно-синяя замша туники и три ровных линии шрамов на щеке. Бледные губы.
— Не следует считать меня добром или злом, прекрасная. Я всего лишь инструмент. Теперь вы часть Гранатового дома, и если будет в том необходимость, я отдам жизнь, чтобы защитить вас. Но… Считайте это личной просьбой: что бы ни случилось, будьте искренни с Его Высочеством.
А ведь он для тебя очень важен, правда, жрец? Почему?
— Я бы сочла это и весьма неплохим советом.
Камео медленно склонил голову.
— Могу я спросить?
Он вновь смотрит на меня. Взгляд, который так надежно скрывает истинные мысли.
— Кажется, вы единственный итилири с подобными украшениями. Это так? Что они означают?
Жрец засмеялся негромко.
— Они означают, что я предал сам себя.
Коснувшись поцелуем кончиков моих пальцев, он уходит.
А еще случилось знакомство с князем вампиров, Ашером. Любопытно, его пребывание в Феантари связано с предстоящим праздником или же он станет одним из тех, кто вынесет приговор Мариусу?
Нелегко смотреть на вампира — энергетика застывшая, будто… янтарь. Жуткая совершенно.
Согласно истории, свое происхождение вампиры вели от Того, кто первым нарушил Закон и забрал чужую жизнь, за что был обречен на вечные скитания. Слишком тяжкое наказание? Возможно.
Я знаю, насколько вампиры смертоносны, и утонченной иронией кажется и цвет волос князя — будто варенье из лепестков роз, и обманчивая хрупкость пальцев.
Как состоялось их с Алариком знакомство?
Ашер рассматривает меня оценивающе, ничуть этого не скрывая, и странным образом эта откровенность располагает к вампиру.
— Наконец в жизни моего друга будет что-то, кроме войны. Лидия, птичка, не выпускай его из спальни хотя бы две луны, хорошо?
Я смущенно улыбаюсь, и князь смеется.
— Почти готов тебе позавидовать, Аларик.
Почти — важное здесь слово. Ибо когда в покои Аларика явился генерал — вампир не смотрел уже ни на кого и ни на что.
— Ссешес.
Князь подошел к дроу. Очень близко. Гораздо ближе, нежели дозволено. Риан улыбнулся едва заметно, и его руки коснулись волос вампира. Лаской скользнули по исчерченной шрамами рун коже щеки.
Ашер закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Ссешес.
Разумеется, после ужина они удалились вместе.
***
Глоток горячего чая с мятой. Жестокий и холодный Ссешес в объятиях вампира мягок, будто сливочный крем.
— Почему мы должны проходить через это?
Дроу нежно касается поцелуем руки князя. Ему нет нужды уточнять. Разве разлука не мучает его столь же сильно?
Диковинный хрустальный сосуд наполнен соком календулы, разбавленным чистейшей водой. Как светлое растение, сей прелестный цветок способен накапливать энергию солнца и отдавать ее вовне — и импровизированный светильник излучает свет, зыбкий и золотой.