— Во время последнего нашего разговора, лапушка, ты назвала меня чудовищем. И это действительно так. Но я не отпущу тебя.
Не замечая будто моего возмущенного взгляда, принц заботливо поливал для меня малиновым джемом порцию золотистых пышных блинчиков. Я потянулась почти безотчетно, чтобы коснутся его щеки. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь облечь в слова, а значит, признать реальность страданий этого дроу, о которых мне довелось узнать.
— Не смей мне угрожать, Аларик.
Наверное, сейчас откровенность — лучшее решение.
— Да, все это совершенно жутко, но я так восхищена твоей силой и твоей стойкостью. Я оценила это.
Этот наглец, улыбаясь, съел уже половину одного блинчика, а другую, нанизав на вилку, поднес к моим губам.
— Звучит изумительно. Скажи еще раз, что ты восхищена мною.
Попробовав предложенное, вкусом я осталась весьма довольна.
— Может быть, и скажу еще. Не о том речь, — мои пальцы замерли на запястье дроу. — Ты должен понять, насколько я опечалена, хоть это и случилось давно. И твоя жестокость…
— Кстати сказать, о жестокости, — эта нежная улыбка обещала самые страшные муки, — тебя беспокоит мое поведение во время близости? Позволь развеять твои сомнения.
Отложив трапезу, принц мягко обнял меня за плечи и заставил вновь лечь на спину.
— Что ты делаешь? — я попыталась встать, но ладони принца дразнили меня едва ощутимыми прикосновениями к шее.
— Тише.
— Прекрати!
— Нет, не думаю, — усмехнулся дроу.
Горячий поцелуй. Аларик прикусывает мою нижнюю губу. Касается моих ключиц и плеч, оставляя следы цвета яблочной карамели.
Мой мужчина плавным движением опускается ниже. Я ахнула, почувствовав, как холодит кожу шелк рубашки, скользя по коже.
Движения его языка и его пальцев стали одним из самых прекрасных открытий в моей жизни. Желала ли я уйти сейчас от Аларика? Да. Но еще больше мне хотелось остаться.
Я извивалась под его ласками, и руки мои путались в черных волосах. Удовольствие было тяжелым, густым, будто розовое масло. Аларик целовал, лизал плоть самого сокровенного места моего тела, бесстыдно наслаждаясь мною.
Ох, это было невероятно чувственное переживание. И подумать не могла, что Аларик будет творить подобное.
— Этот опыт — одна из причин, по которым я с таким нетерпением ждал, пока ты войдешь в возраст. Очень хотел попробовать.
Принц развалился на кровати и выглядел очень довольным. Очень. Я же в смущении закуталась в одеяло и раздумывала над тем, что лучше мне так и оставаться. Пока, по крайней мере.
— Прекрати свои шутки!
В Аларика полетела маленькая подушка. Мимо.
— А я и не шучу.
Принц обнял меня и посмотрел в глаза. Он действительно совершенно не смеялся.
— Как я и сказал — я не отпущу тебя.
— Если ты вздумаешь тронуть меня хоть пальцем — у твоего народа будут серьезные проблемы с магами. Не говоря уж о моей семье, — спокойно сказала я. Разумеется, я знала, что Аларик никоим образом не причинит мне вреда. Но эти словесные игры очень забавны.
В любом случае, какие там политические интриги. Гораздо больше в данный момент меня волновало, было ли мое белье достаточно привлекательным. Мягкий хлопок голубого цвета, кажется, подходящий материал. Но что Аларик подумал о нем и… о моем теле? Нет ничего постыдного и дурного в близости — это ведомо каждому целителю. Но как женщина, я очень волновалась. Я ведь даже не была в ванной…
Дроу заглянул в мое убежище. Ох, какой красноречивый ироничный взгляд.
— А мне показалось, касания пальцев тебе нравятся.
Аларик самым возмутительным образом улыбался.
— А уж я — так был просто в восторге.
Коснувшись поцелуем виска дроу, я вдохнула сандаловый запах его кожи.
— У меня есть еще одна идея, которая, без сомнения, тебе также понравится.
— Как интересно. И что же это? — сейчас, под влиянием эмоций, гласные в речи принца стали еще более карамельно-долгими.
Поднявшись, я села на кровати. Скользнула ладонями по груди принца, а затем — еще ниже, к бедрам. Брюки из черно замши явно лишний элемент — но не о том сейчас. Улыбаясь невинно, я расстегнула ремни крепления ножен и забрала его нож.
— Это на случай, если вдруг в нашу первую ночь ты станешь вести себя… по-иному.
Полуприкрытые веки скрывают темный взгляд.
— Уверена, что сможешь меня ранить?
— Если будет необходимость — думаю, да, — ответила я, рассматривая клинок.
Аларик тихо засмеялся. Он доволен и восхищен. Мною. В этой неге мой принц прекрасен, как никогда.
Он берет меня за руку. Да, нам обоим многое предстоит узнать о мужской силе и женской хитрости, но кажется, мы справимся.
— Я уже говорил, что безумно люблю тебя?
— Говорил, — я повернулась к нему и оперлась щекой о согнутую в локте руку. — Мне вот что интересно. Ты хорошо отдохнул? Твоя кожа все еще бледнее обычного.
Я положила ладонь на лоб Аларика. Температура, кажется, нормальная — для дроу. А вот линии течения энергий, земных особенно, тусклы.
— Вызывать тех, кого убил сам, всегда сложнее. Чувство вины забирает много сил. Потому уж мы, итилири, такие равнодушные ублюдки, — Аларик усмехнулся. — Вопрос выживания, ведь почти все способности моей расы завязаны на общении с мертвыми. Например, я могу даже забрать на время любую способность любого ушедшего — но потом меня выворачивать будет часа четыре. Подозреваю, что это не самое приятное зрелище. Но власть принуждать налагает серьезную ответственность, и откаты весьма неприятные.
Принц, едва заметно улыбаясь, смотрел в мои глаза, желая увидеть, как я отреагирую на его слова.
— Ты таков, какой ты есть, и другим уже не станешь, — я гладила ладонью его волосы. — Не могу тебя осуждать, не побывав на твоем месте. Но я хотела бы знать: ты ведь не мучил невиновных только ради развлечения?
— Нет, — совершенно серьезно ответил Аларик. Сев на кровати, он потянулся к столику, взял себе одну чашку с черным чаем, сдобренным молоком, и предложил мне глоток. — Я был слишком занят, мучая виновных.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно взглянула я на дроу.
— Если уж время откровений, то куда деваться, расскажу, — усмехнулся принц. Заинтригованная, я села на колени к Аларику и устроила голову на его плече.
— Однажды в Саоне, столичном городе веров, воины двусущих напали на представительство итилири — в то время между нами еще существовали торговые отношения. Помнится, в тот раз наши ремесленники привезли прекрасные изумруды и серебро, чистое, будто лунный свет. Мой отец, разумеется, очень оскорбился. Желание мести, как говорят, оно в костях — так просто не вытравишь. Королева пожелала быть рядом с ним в том походе.
Принц коснулся поцелуем моей щеки, замолчав на мгновение.
— Мой отец очень любит мою мать. Гораздо больше, нежели самого себя. Моя матушка, в свою очередь, без ума от супруга, а вдвоем они любят…
— Тебя? — спросила я.
— Меня. И ходить по острию лезвия. В тот раз король своей королеве отказать не смог. Я знаю, что он винит себя за это по сию пору. Потому как тогда королеву убили. Исполосовали острыми когтями.
Спокойный тон голоса Аларика способен был, кажется, замедлить ритм моего дыхания, но то, что он сказал только что о Мирабелле…
— Убили? — я повернулась к своему мужчине. — Но ведь она здесь, с нами сейчас. Как такое может быть?
Дроу улыбнулся, закрыв глаза.
— Да, здесь. Потому что отец смог вызволить ее дух из Серых вод.
— Как?
— Он уничтожил тогда почти половину Саона. И когда вернулся… Как рассказать, не представляю.
Молчание густое, плотное, будто патока.
— Он держал матушку на черных от крови руках, а в его волосах запутались ивовые ветви и вырванная чья-то трахея. Король спрашивал, где же его Мирабелла могла найти столько ягод брусники, которые испачкали ее — не сезон ведь. Я, сам почти уничтоженный, мог лишь верить, что отец справится с этим испытанием. И он справился. Мы нашли утешение друг в друге. Но король Илиас, правитель дроу, не был бы собой, если бы у него не появился совершенно самоубийственный план. Он убил девять сильных оборотней. Затем — девять светлых эльфов. Девять драконов. Девять орков. Привязал каждый дух к определенной игральной карте, согласно представляемой стихии. Очень долго вкушал тогда он одно лишь молоко, и много часов провел, снося порывы ледяного ветра и града, чтобы очиститься. А затем убил себя, и, явившись к Владыке океана ушедших, предложил сыграть. Развеять его скуку. И тот согласился.