Наконец, досье вернулось за стол председателя суда.
— Все успели ознакомиться с материалами, представленными свидетельницей? — спросил он, ответом ему было нестройное «Да», прокатившееся по залу.
— Ваш вердикт, мистер Ларкин? Что вы можете сказать по поводу подлинности этих записей?
— Это действительно почерк Альбуса, — отозвался откуда-то с верхнего правого ряда седой волшебник со следами драконьей оспы на смуглом лице. — И печать — тоже его. Вне всяких сомнений.
Кингсли набрал воздуха в грудь, и Диана уже готова была услышать от него сакраментальное «Суд удаляется для принятия решения», но министр внезапно передумал и снова принялся изучать содержимое папки. Странно усмехнувшись, он обратил внимание своих заместителей на одну из страниц досье, на которою Диана не ставила закладку. Боунс с Уизли переглянулись и дружно, словно по команде обернулись назад, явно ища глазами кого-то. Уизли открыл было рот, чтобы задать возникший у него вопрос, но Шеклболт положил руку ему на плечо и что-то негромко произнес, до Дианы донесся конец фразы:
— …Так мы тут до второго пришествия просидим, пора заканчивать с этим… Полагаю, суд готов удалиться для принятия решений, — эти слова он произнес уже громко.
В полном молчании, нарушаемом лишь шорохом мантий да стуком обуви по мраморным полам, судьи начали медленно покидать зал. Многие разглядывали Снейпа с откровенным любопытством, но кое-кто с неприязнью. Как только последний заседатель покинул зал, приставы увели и подсудимого. Диана вернулась на свое место.
Она ощущала, что ей начинает не хватать воздуха, легкие словно склеились и никак не хотели расправиться, чтобы нормально вдохнуть. Она вытерла совершенно мокрые ладони о свои колени и прикрыла глаза. Мучительное напряжение этих последних, самых тяжелых минут суда, когда фактически решается судьба человека, проявлялось ставшей почти болезненной чувствительностью к звукам, очертаниями предметом и даже телесным ощущениям. Собственная одежда казалась ей тяжелой и неудобной, поверхность деревянной скамьи больно врезалась в ягодицы и спину, а чинная тишина в зале давила на уши. Хотелось закричать, чтобы хоть немного освободиться от этого сводящего с ума напряжения. Она стиснула зубы и уставилась прямо перед собой, отчаянно стараясь «сохранить лицо».
«Успокойся, Беркович, — приказала она себе. — Никто ничего не выиграет, если ты расклеишься прямо тут. Что бы эти тюфяки в фиолетовых мантиях не решили сейчас, я его все равно «вытащу». Убью, обману, устрою революцию, но «вытащу». Она мстительно усмехнулась своим мыслям.
— Встать, суд идет, — тихий голос секретаря в тягучей тишине полупустого зала прозвучал громче выстрела. Диана, вцепившись в локоть Поттера, поднялась на ватных ногах. Места судей постепенно начали заполняться, она в безумной надежде понять, что кроется за торжественно-постными выражениями их лиц, пристально вглядывалась в каждого, но обычная проницательность изменила ей. Последним в зал вошел Шеклболт, в руках которого по-прежнему находилась заветная папка. И только после этого снова ввели Снейпа.
Дождавшись, когда судьи рассядутся и в зале воцарится полная тишина, Шеклболт обвел всех многозначительным взглядом и сказал:
— Поскольку господа Фадж, Долиш, МакДафф и Брэдли досрочно сложили с себя полномочия судей, Визенгамот вынужден будет вынести приговор в урезанном составе. Итак: кто за то, чтобы признать Северуса Тобиаса Снейпа виновным по всем предъявленным ему обвинениям?
С остановившимся сердцем Диана следила за тем, как поднимаются руки судей. Одна, вторая, третья… начальник департамента магического транспорта Фриман, Селвин, Ярдли, чуть помедлив — Уэзерли-старший, еще несколько незнакомых ей человек. От волнения у нее едва не двоилось в глазах, поэтому ей показалось, что проголосовавших было около половины. Секретарь суда обвел своей палочкой поднявших руки, невербально пересчитывая их специальным заклинанием, после чего занес результат в свой протокол.
Шеклболт сухо кивнул и снова спросил:
— Кто за то, чтобы оправдать Северуса Тобиаса Снейпа по всем пунктам обвинения?
Резко взметнулись руки Гестии Джонс, взиравшей на Снейпа если не с восторгом, то с благодарностью, Артура Уизли и Боунса, самого Шеклболта, затем Маккинона. Воровато оглядываясь, поднял руку редактор «Пророка» Кафф, затем странный то ли седой, то ли очень светловолосый мужчина — владелец и редактор эксцентричного журнала «Придира». Руки поднимались и поднимались, последними проголосовали фон Лаубш и отец одной из студенток-слизеринок, имени которой Диана все равно не помнила.