Из Больничного крыла Диану и Хильду выпустили на следующий день, после того, как мадам Помфри убедилась, что их физическому и психическому здоровью ничего не угрожает. Вдогонку каждая из них получила несколько флакончиков с общеукрепляющим и успокоительным зельями, на случай если все-таки переохлаждение и потрясение дадут о себе знать позже.
Она узнала, что Крауса забрали и сейчас тот находится в одной из камер временного заключения Аврората, откуда его после суда отправят в Азкабан. Распираемая любопытством, она не удержалась и обратилась за разъяснениями к Снейпу, не слишком, впрочем, рассчитывая на то, что ее посвятят в подробности. Так и оказалось – ее декан ограничился тем, что рассказал ей об отправке Крауса в Аврорат и о том, что под личиной преподавателя скрывался человек, давно находившийся в розыске. И все. Снейп явно не собирался делиться с ней подробностями, даже невзирая на то, что она фактически принесла им Крауса «на блюдечке». Приставать к нему дальше не имело смысла, она решила, что, возможно, директор взял со Снейпа слово не рассказывать ей ничего, а то, с какой неохотой Снейп делился с ней даже столь скудной информацией, могло свидетельствовать о том, что в ответ на ее настойчивость он, чего доброго, разозлится и влепит ей очередное взыскание.
Диана уже начинала смиряться с мыслью о том, что подробностей о Краусе ей не дождаться (придется, видимо, довольствоваться тем, что напечатают в «Пророке», если вообще сочтут нужным напечатать), но ближе к вечеру ее пригласил к себе Дамблдор, как пояснила передавшая это приглашение МакГонагалл «для важного разговора».
Чай у директора был вкусный – с ароматами малины, мяты и душицы, но попробовать лимонные леденцы она так и не решилась – от одного их вида у нее сводило челюсти, как если бы под нос ей сунули разрезанный лимон, не говоря уж об извращенских конфетках «Берти Боттс». Из вежливости она сделала пару глотков, а потом не выдержала:
– Так что же с этим Краусом, сэр? – Краус оказался не тем, за кого себя выдает, – серьезно ответил директор. – Более того – я даже не догадывался, что с прошлого учебного года в школе находился беглый Упивающийся смертью.
Диана застыла. Оставшийся на свободе Упивающийся смертью – это куда серьезнее, чем просто псих-одиночка, возомнивший себя знатоком некромантии. Любое упоминание об этой организации даже сейчас, спустя восемь лет с момента исчезновения Того-кого-нельзя-называть, вызывало в людях ужас. Диана знала, что далеко не все УС погибли или сидели сейчас в Азкабане, многие или избежали наказания или бесследно исчезли, но обнаружить одного из них здесь, в Хогвартсе – это уже чересчур. Куда только смотрел Дамблдор?
Словно прочтя ее мысль, директор пояснил:
– Краус использовал редкое заклинание, полностью и бесповоротно изменяющее внешность. Подправил документы, использовав имя одного из выпускников Центральноамериканской магической академии, постарался избавиться от акцента и получил возможность жить спокойно. Кстати, о его акценте – вы были правы, он действительно француз, его настоящее имя – Филипп Леконт. Мелкая сошка в стане Волдеморта, но весьма пронырлив, специализировался в основном на шантаже и запугиваниях, к серьезным делам его не допускали по причине его слабости как мага. Но он из древнего чистокровного рода, поэтому его и приняли. Вообще-то он надеялся провести здесь многие годы, мирно работая и никого не трогая, не особо рассчитывая на возвращение хозяина. Он ничем себя не скомпрометировал, я был доволен им как преподавателем, да и студенты, похоже, тоже. Никаких следов Темной магии за ним я не заметил, да их видимо и не было. Я слышал ранее о некоем Бенджамине Краусе с Ямайки, слышал только хорошее, и даже не потрудился проверить его как следует. Моя ошибка, согласен. Но он имел неосторожность увлечься древними манускриптами о воскрешении из мертвых и поддался соблазну вернуть своего повелителя к жизни и стать, таким образом, его правой рукой. – Он хотел вернуть к жизни Вол… ой, Того-кого-нельзя-называть? – у Дианы перехватило дыхание от того, насколько близко от гибели были бы все они, если бы планы Крауса-Леконта оказались бы выполнимыми. – Но как он мог не знать о том, что это в принципе невозможно? – Не поверите, многие все еще питают иллюзии насчет возможности оживлять мертвых. И Леконт не был исключением. Он был довольно слабым волшебником. Он попал в ряды Упивающихся примерно за год до падения Волдеморта, когда тот начал бездумно принимать практически всех подряд, не слишком обращая внимания на то, что полезного они могут принести его организации. Так сказать, начал с качества, закончил количеством. Иначе Леконт никогда не получил бы Темной метки, ее раньше нужно было заслужить, недостаточно было просто объявить себя сторонником Волдеморта, чтобы удостоиться быть посвященным. – А что стало с настоящим Краусом? – Леконт убил его, воспользовался его внешностью, документами, легендой. Ему удалось обмануть тех, с кем Краус учился в Центральноамериканской магической академии, они не заметили подмены. Использованное им заклинание «Вечной личины» очень сложно обнаружить и позволяет жить обычной жизнью, не применяя Оборотное зелье. – Что теперь с ним будет? – Его ждет весьма длинный срок в Азкабане. И вряд ли он выйдет оттуда прежним. Если вообще выйдет. – Сэр, вы говорили как-то, что считаете возвращение Того-кого-нельзя-называть вопросом времени. Но также вы говорили, что мертвых нельзя оживить. Значит ли это то, что он жив? – Лучше сказать, что он не мертв. Он потерял тело, но он сейчас жив, хотя назвать существование, которое он влачит в настоящий момент, жизнью, я бы не рискнул. Это существование хуже смерти. Только он никогда не был в состоянии это понять. – Есть ли способ для него вернуться к нормальной жизни? – Диана не могла понять как это – лишиться тела, но остаться при этом «не мертвым». – Есть, и не один. И поверьте, они ему известны. Ему нужны только помощники, но, думаю, что и это не составит для него проблемы. – То есть никто не может гарантировать того, что он не вернется? – Никто, Диана, даже я. И зная его характер, я уверен, что он сделает все, чтобы вернуться. Он никогда не умел проигрывать. Поэтому мне так понятно ваше желание быть во всеоружии к моменту его возвращения. – Вы его хорошо знали? – спросила Диана. – Более чем. Он ведь когда-то учился здесь, причем учился на вашем факультете. – На Слизерине?! – так странно было думать, что воплощение вселенского зла и герой ночных кошмаров тех, кто лишился по его милости своих близких, был когда-то обычным человеком, учившимся в ее школе, жившим в их общежитии, сидевшим перед тем же камином, что и она. – Да, и он был лучшим учеником на своем потоке, да и после. Еще одна моя непростительная ошибка – я проглядел его. Проглядел тот момент, когда он начал превращаться из студента по имени Том Реддл в лорда Волдеморта, – в тоне Дамблдора впервые она услышала раскаяние. – Я относился к нему настороженно, не более того, но не пытался удержать его от скатывания в темную сторону. Знал, что у него все задатки могущественного Темного мага, но ничего не сделал. Просто наблюдал. – Том Реддл – это его настоящее имя? – Да, такое вот обычное, человеческое имя. Хотите взглянуть, каким он был? – Вы еще спрашиваете! – Диана аж подпрыгнула, надеясь увидеть сейчас нечто невероятное, нечеловеческое, трансцендентное.
Дамблдор открыл один из ящиков своего письменного стола, порылся в нем, извлек оттуда движущуюся фотографию шириной примерно десять дюймов и протянул ее Диане со словами:
– Это Реддл вместе со своими однокурсниками. Он в нижнем ряду, в центре, со значком старосты.
Диана взяла фотографию и уставилась на нее недоумевающим взглядом. Это – Волдеморт?! С фотографии на нее смотрел высокий темноволосый и темноглазый парень аристократической наружности, стройный, даже хрупкий, со спокойным, слегка надменным выражением лица. Вот этот красавчик – Волдеморт?! Величайший Темный маг всех времен и народов?! Да уж, действительно, внешность может быть весьма обманчива…