Брайан оказался на удивление покладистым ребенком. Появление в доме незнакомого дяди он воспринял, если можно так выразиться, философски. За ужином он пристально разглядывал Северуса, нахмурив бровки и явно что-то обдумывая, на его попытку взять сына на руки с недовольным писком отстранился и уткнулся лицом в материнскую грудь, а затем и вовсе перестал обращать внимание на его присутствие.
– Какой хороший мальчик, – насмешливо произнес он, когда Диана укладывала спящего ребенка в кроватку. – Не обольщайся, – хмыкнула она в ответ, – этот хороший мальчик проявляет чудеса упрямства, если ему что-то нужно или что-то не по нраву. Весь в папочку. А уж кричать мы умеем – мандрагоры обзавидуются.
Пережитые за день эмоции вымотали их так, что уснули они почти сразу, едва добравшись до кровати. Уже проваливаясь в небытие, Снейп успел подумать, что так, возможно, выглядит то самое, неведомое, спокойное счастье рядом с человеком, который тебя понимает и принимает таким, как есть
Утро, впрочем, оказалось подпорченным, причем с той стороны, откуда Снейп, расслабившись, не ждал удара. Он выходил из ванной, когда услышал с кухни приглушенные ругательства, а мимо него, испуганно вытаращив глаза, пробежал домовой эльф, в котором Северус узнал Винки. Решив, что Диана за что-то разозлилась на домовиху, он поспешил на кухню. Диана стояла у плиты, в одной руке сжимая ложку, испачканную детской кашкой, а в другой – свежий номер «Пророка». Выражение ее лица не предвещало ничего доброго, непонятно только, кому именно. – Что случилось? – спросил он. Злость на ее лице тут же сменилась испугом, и она протянула ему газету со словами: – Мы попались. Эта дрянь нас застукала.
Снейп развернул газету и, увидев заголовок, тоже ощутил желание сорваться с места, найти Скитер, превратить ее в сколопендру и замариновать на веки вечные в формалине. Потому что на половину ширины страницы красовалась его колодография времен директорства, а заголовок, набранный кокетливым «готическим» шрифтом, гласил: «Упивающегося смертью и двойного агента спасла от Азкабана его любовница».
Северус коротко выругался и принялся читать. «Раскрыта тайна отношений недавно оправданного новоявленного героя Северуса Снейпа и таинственной девушки, предоставившей суду доказательства его невиновности, – писала Скитер. – Наверняка все, кто следит за политической жизнью магического сообщества Британии, задавались вопросом, кем же приходится бывшему Упивающемуся смертью некто Диана Беркович, так удачно подоспевшая со своей загадочной папкой, о содержимом которой судачат уже почти неделю.
Ваша покорная слуга пустила в ход все свое журналистское мастерство, но смогла вывести этих двоих на чистую воду, несмотря на все их старания скрыть свою связь. К сожалению, мне не удалось раздобыть фотоматериалы, свидетельствующие о достаточно близких отношениях героев моей статьи, но я готова принести магическую клятву в том, что видела своими глазами, как не далее, чем вчера Северус Снейп входил в дом Дианы Беркович в ее компании, через несколько часов покинул его и снова вернулся туда ближе к полуночи. И вряд ли это была деловая встреча.
Но и это – еще не самое интересное. Судя по тому, что результатом их романтической связи стал очаровательный мальчик возраста около года, роман между экс-Упивающимся и членом Ордена Феникса начался еще задолго до убийства Дамблдора. Знал ли об этом покойный директор Хогвартса, остается только гадать. Если верить словам мисс Беркович о том, что Альбус собственноручно передал ей на хранение папку с доказательствами невиновности Снейпа, получается, что он был осведомлен об этом. Теперь, по крайней мере, становится понятным, почему он не доверил столь важный документ, скажем, Кингсли Шеклболту или кому-либо еще из Ордена. Есть, впрочем, вероятность, что мисс Беркович каким-то образом узнала о существовании этого досье, которое Дамблдор не собирался обнародовать, и выкрала его, чтобы обеспечить алиби своему любовнику.
Так или иначе, с Северуса Снейпа спала маска аскета-отшельника, чурающегося женского пола (а по мнению некоторых – и вовсе предпочитающего мужской), которую он старательно носил все это время. Если же принять во внимание слова, брошенные Гарри Поттером Волдеморту во время их решающей дуэли (о том, что Снейп был влюблен в его мать), человек сомнительной репутации и добродетелей, «Летучая мышь подземелий» и бывший верный слуга Темного Лорда предстает в совершенно новом свете – эдаким романтическим героем в стиле романов сестер Бронте или баллад Байрона. А мисс Беркович, невзрачная, незаметная девушка, скромная служащая Аврората – отважной подругой героя, беззаветно влюбленной в него и готовой разделить его судьбу до конца…»
Прочитав последний абзац, Снейп не выдержал количества сахарного сиропа, который Скитер умудрилась разлить, зло сплюнул и швырнул газету на стол. Желание убить журналюшку за то, что та так походя, небрежно вытряхнула на всеобщее обозрение его самое личное и оберегаемое, стало сильнее. Пожалуй, даже Поттер был деликатнее, когда старательно обошел на суде все, что касалось его, Снейпа, взаимоотношений с Лили Эванс, хотя и не удержался, идиот, от того, чтобы не позлить этим знанием Темного Лорда.
Он перевел взгляд на Диану. Та стояла в напряженной позе, нервно вертя в руках несчастную ложку и настороженно ожидая его реакции.
– Я убью эту дрянь, – просипел Снейп, опускаясь на стул и нервно потирая шрамы на шее. – Но как?! Как она могла нас застукать? Когда мы входили, улица была совершенно пустынна, я бы заметил. Если только… – он уставился на нее, не будучи уверенным в своем предположении.
Диана непостижимым образом догадалась, о чем он сейчас подумал, и покачала головой:
– Нет, тот сержант был самым настоящим, уверена. Вряд ли Скитер – знаток тонкостей работы магловской полиции. Я, кажется, знаю, как она нас выследила, но при этом не смогла разжиться парочкой колдографий. Она – незарегистрированный анимаг, форма – жук-олень. Или уже зарегистрированный, черт ее знает. – Опять олень! – Снейп зло рассмеялся. – Нет, определенно, олени посланы мне судьбой в качестве наказания за грехи, не иначе!
Он велел самому себе «сделать лицо попроще», потому что Диана продолжала смотреть на него с испугом. Она что – всерьез решила, что сейчас он отправится на расправу со Скитер за ее слишком прыткое перо? Должно быть, его взгляд был куда красноречивее его молчания, потому что Диана, пряча глаза, преувеличенно бодро произнесла:
- Хотя, удивляться тут особо нечему, рано или поздно все открылось бы в любом случае. Ты думал, мы сможем скрываться от общества до конца жизни? Да стоит всем увидеть нашего сына, как сразу станет ясно, кто его отец.
Это было разумно, он и сам об этом думал, но все равно – необходимость выйти из тени застала его врасплох. А при мысли о количестве досужих разговоров, что наверняка пойдут после этой статейки о нем и Диане, он поймал себя на малодушной мысли схватить в охапку ее и сына и спрятаться куда-нибудь подальше от «внимания общественности», пока эта самая «общественность» не успокоится и не забудет об их существовании. Но все же Диана права: вечно прятаться не получится. Значит, нужно дать им понять, что лезть в личную жизнь экс-Упивающегося смертью Северуса Снейпа – себе дороже. Хорошо, если испорченной карьерой отделаешься.
Снейп изобразил на лице одну из своих самых гадких ухмылок и, взглянув на Диану, процедил:
– Расслабься, я передумал ее убивать. В Азкабан мне совсем не хочется.
Она улыбнулась в ответ с явным облечением:
– А что ты имел в виду, когда упоминал какого-то оленя? – Не обращай внимания, просто мысли вслух. Ты точно знаешь, что она не регистрировалась?
- Года два назад точно не была, – пожала плечами Диана. – Мне Гермиона рассказывала, как эта писулька пользовалась анимагией для сбора сплетен об участниках Турнира.
– Сколько сейчас штраф за отсутствие регистрации анимагической формы? – Точно не знаю, но очень много. Плюс, она может распроститься с лицензией журналиста, и ни одно уважающее себя издание, за исключением разве что «Придиры», на работу ее не возьмет. – Ну, тогда пора познакомить Отдел по борьбе с неправомерным использованием магии с этим тараканом-переростком, – он резко встал и обнял Диану за талию, прижимаясь к ее спине. – Я собиралась спрятать газету, пока ты не проснулся, – пробормотала она, остужая заклинанием кастрюльку с кашей. – Знала, что тебе будет неприятно. – Мне действительно неприятно. Причем даже не знаю, от чего сильнее – от того, что правда о нас выплыла наружу, или оттого, что эту правду растрепала миру именно Скитер.