— О, нет, — снова сказала девушка, не выглядя при этом расстроенной.
Мы все думали об одном и том же. Думали о загадочных словах Министера. Я знала, что кто-то испытает границу. Я просто не знала, что это произойдет так скоро.
Райн улыбнулся.
— Не могу?
Взрыв потряс комнату. Я задохнулась, воздух вырвался из моих легких одним резким толчком. Кромешная тьма поглотила меня, затем последовала ослепительная белизна, а затем приступ кашля, когда я моргала, пытаясь избавиться от мурашек.
Солнце, забери меня, черт возьми.
Все смотрели на мужчину с ржавыми глазами, отвесив челюсти, и задаваясь вопросом, что мы только что видели.
Райн позволил очень, очень мертвому телу Клина сползти по стене в шаткую, бескостную кучу на земле.
Тишина. Никто не моргнул. Райн поднял голову, словно ожидая, что Ниаксия ударит его. Прошло пять секунд, потом десять, потом тридцать.
— Хм, — сказал он, наконец. — Что ж, полагаю, это и есть ответ на вопрос, который всех так беспокоил.
Он сел и продолжил есть.
Девушка вздохнула.
— Это так драматично.
Я не могла вымолвить ни слова. Это был чертов Астерис.
Глава
8
Винсент был именно там, где мы договорились встретиться. Я выбралась из Лунного дворца перед самым рассветом, выждав, пока остальные участники не разойдутся по своим комнатам. После окончания пира мы начали несколько настороженно исследовать остальную часть Лунного дворца и обнаружили сотни полностью обставленных и укомплектованных комнат. Большинство претендовало на комнаты как на свои собственные, некоторые в одиночку, а некоторые в партнерстве или группами для защиты.
И все же я осталась в своей оранжерее. Никакие стены и замки не защитили бы меня так хорошо, как эти окна. Кроме того, я находила странное утешение в том, как зелень окутывала меня. Растения были хрупкими, живыми и непостоянными, такими же, как я, и все же им удалось отвоевать древнее строение. Это немного вдохновляло.
Когда небо окрасилось в красный цвет, я отправилась в путь. Министер был честен. В Лунном дворце нас не заперли. Винсент встретил меня за воротами, под ступенями, где дорожки из плит уступали место илистому берегу реки. Над ними возвышались каменные мосты, ведущие в город.
Винсент рассказал мне об этом месте перед началом Кеджари.
— Это уединенное место, — сказал он мне. — И он станет нашим местом для встречи.
Здесь, под сенью моста, я чувствовала себя так, будто стою на границе двух миров. Справа от меня возвышался Лунный дворец, древний и грозный. Слева от меня в небо поднимался Сивринаж, силуэтом которого служила почти полная луна. Никому не было дела до того, что происходит здесь, в этой маленькой тенистой расщелине, которая была частью ни того, ни другого.
Откуда Винсент узнал об этом месте? Встретил ли он кого-то здесь, когда был участником своего собственного Кеджари, двести лет назад? Был ли у него… ну, свой Винсент? Кто-то, кто обучал его, направлял его? Член семьи, которого он убил во время своего восхождения к власти?
Или был другой наставник, который велел ему это сделать?
Я знала, что лучше не задавать таких вопросов. Может быть, когда я стану равной Винсенту, его Кориатой, я, наконец, смогу это сделать.
— Орайя.
Я не ожидала, что звук голоса Винсента причинит мне боль прямо в центре груди. Я повернулась и увидела, как он приближается из-под тени моста. Когда лунный свет упал на его лицо, мое горло внезапно сжалось.
До этого я была сильной. Не было времени горевать, не было времени бояться, когда я должна была сосредоточиться исключительно на выживании. Но теперь его вид, знакомое лицо вернули меня на шестнадцать лет назад. Я снова была ребенком, пряталась в пространстве между стеной и комодом, и Винсент был единственным безопасным вампиром в мире.
Иланы больше не было. Она умерла. У меня был только он.
Он оглядел меня с ног до головы. Его лицо было каменно-неподвижным.
— Ты ранена?
— Нет.
Он поднес мою руку к своему подбородку.
— А это?
Я забыла об этом.
— Ничего. Просто небольшой порез.
— Тебе нужны твои руки.
Он подошел, и я положила руку на его ладонь. Он осторожно снял повязку — фиолетовый шелк. Мне пришлось бороться со жжением в глазах, когда я смотрела, как он мерцает в лунном свете, теперь покрытый кровью. Оставшаяся часть шарфа Иланы лежала в моем кармане. Я постаралась спасти как можно больше, хотя теперь он был испачкан и порван.
Винсент нахмурился, глядя не на мою рану, а на ткань.