Хотела бы я, чтобы спасти ее было так же просто, как заставить ее сердце биться. Матерь, я хотела этого. Но будет ли она помнить, что кто-то пытался? Что кто-то думал, что ее жизнь должна стоить чего-то большего?
Не думая, я потерла кольцо на мизинце.
— Ее не должно было быть там, — пробормотала я.
— Нет, — согласился Райн.
Ненависть в его голосе застала меня врасплох, достаточно неожиданно, чтобы вырвать меня из моих мыслей.
Мой взгляд метнулся к нему.
— Почему ты следил за мной?
Он поднял руки.
— Полегче, гадюка.
— Это не ответ.
— Ты направлялась в районы, когда я уходил. Мне было любопытно. Может быть, я был даже немного обеспокоен, если конечно ты не обидишься, что я так говорю. — Его голос стал более серьезным. — Но я рад, что сделал это. Я вообще приятно удивлен таким поворотом событий. Я… — Он покачал головой. — Я не думал, что ты на это способна.
— Почему? Потому что я принцесса Винсента?
Он поморщился, но не возразил.
Я долго смотрела на него, сузив глаза.
— Я не понимаю.
— Что?
— Приятно удивлен. Ты сказал, что приятно удивлен.
— Это я и имел ввиду.
— Это же не имеет смысла.
— Почему? Потому что я ришанский мусор?
Если он ожидал, что я вздрогну, как он, то я этого не сделала. Я просто смотрела, не мигая, не извиняясь.
Он вздохнул.
— Те, кого ты убиваешь? Они заслуживают этого. Иначе они никогда не остановятся.
— Но они вампиры.
— Да.
— А это люди.
— Я вижу это.
Повисла пауза, пока я пыталась и не смогла сформировать свое неверие.
Он снова вздохнул, как будто эта дискуссия его утомила.
— Неужели это так непонятно?
Да. Непонятно. Это просто… противоречило определенному миропорядку в Доме Ночи. Черт, да во всем Обитрэйсе.
— Конечно непонятно, — сказала я.
Этот ответ, казалось, раздражал его.
— Неужели так невероятно, что я уважаю человеческую жизнь? — огрызнулся он. — Черт возьми, я когда-то был одним из них.
Мой рот был полуоткрыт для какой-то язвительной реплики, которую я тут же забыла. Я закрыла его, ошеломленная молчанием.
Ржаво-красные глаза Райна зажглись от удовольствия.
— Приятно шокировать тебя, принцесса.
— Ты Обращенный.
— Да.
Обращенные вампиры были очень редки, особенно в Сивринаже. Те немногие, кому удавалось пережить этот процесс, обычно плохо приспосабливались к своему новому существованию. А вампиры Дома Ночи, печально известные своей территориальностью, вообще никогда не были склонны превращать свою пищу в себе подобных.
Мне даже в голову не приходило, что Райн может быть обращен. И все же, теперь многое приобрело смысл. Его необычный потрепанный вид. Его явно не вампирское чувство юмора. И демонстрации, эти постоянные демонстрации, словно ему нужно было что-то доказать. Как будто ему пришлось научиться носить разные лица.
Эта маленькая забавная улыбка померкла, оставив после себя нечто более грубое и печальное.
— Даже спустя столетия мое отвращение к ним не пропадает. Никогда, черт возьми, не исчезает.
Я хотела сказать: «Хорошо. "
Я надеялась, что все еще буду считать это отвратительным, когда стану такой же, как они. Что я никогда не откажусь от этой части себя. И все же, столько раз я думала, что это казалось небольшой ценой, чтобы заплатить, сбросить свою человечность, как выброшенную кожу змеи.
Даже если здесь и сейчас, эта мысль вызывала у меня тошноту.
Я молчала. Я бы никогда не озвучила ни одной из этих мыслей.
— Как давно ты это делаешь? — спросил, наконец, Райн.
— Не знаю, — солгала я. — Несколько лет.
Шесть лет, два месяца и четырнадцать дней.
— И я должен предположить, что наш великий спаситель Ночнорожденных об этом не знает.
Я бросила на него предупреждающий взгляд.
Он рассмеялся, показав оскал острых зубов.
— Знаешь, отчасти я хотел заключить с тобой союз именно из-за этого взгляда. Это чертово лицо. Оно просто такое… такое… — Он сжал губы, и черты его лица дернулись, как будто он готовился подражать мне, но потом, мудро передумал. — Забудь об этом.
Я могла бы оставить все как есть. И все же я заставила себя ответить:
— Нет. Винсент не знает.
Почему я это сказала? Хотела ли я доказать ему что-то? Доказать, что я не просто послушная зверушка Винсента?