Изображенные на нем фигуры были хиаджскими вампирами, с крыльями, как у летучих мышей, от молочно-бледного до пепельно-черного оттенка. Двести лет назад эти крылья были бы пернатыми крыльями ришанов, соперничающего клана Ночнорожденных, вечно сражающегося за трон Дома Ночи. С тех пор как богиня Ниаксия создала вампиров более двух тысяч лет назад, а некоторые утверждали, что и раньше, две фракции вели постоянную войну. И с каждым переломом, с каждым новым родом на троне эта фреска менялась — крылья рисовались и стирались, рисовались и стирались, десятки раз за тысячи лет.
Я оглянулась через плечо на Винсента. Он оставил свои крылья без прикрытия, что было редкостью. Обычно он убирал их с помощью своей магии, если только речь не шла о каком-нибудь дипломатическом мероприятии, где требовалось продемонстрировать свою силу хиаджа. Они были настолько длинными, что их кончики почти касались пола, и черными, настолько черными, что это противоречило природе, как будто свет просачивался в его кожу и угасал там. Но еще более поразительными были красные полосы. Багровый цвет стекал по его крыльям, как струйки воды, собираясь по краям и на каждом заостренном кончике. Когда Винсент расправлял крылья, они выглядели так, словно были нарисованы кровью, достаточно яркой, чтобы прорезать даже самую непроглядную тьму.
Черный цвет был необычным, но не редким. А вот красный цвет был уникальным. Каждый Наследник клана Хиаджа или клана Ришан носил две метки — красную на крыльях и еще одну на теле, которые появлялись после смерти предыдущего наследника. Знак Винсента находился у основания его горла, чуть выше ключицы. Это был завораживающий, витиеватый узор, напоминающий полную луну и крылья, обвивавший его шею спереди, пунцовый, яркий, как кровоточащая рана. Я видела его всего пару раз. Обычно он скрывал его под пиджаками с высокими воротниками или черным шелком, плотно и аккуратно обернутым вокруг шеи.
Когда я была младше, я как-то спросила его, почему он не оставляет его на виду. Он лишь серьезно посмотрел на меня и простодушно заметил, что неразумно оставлять горло открытым.
Этот ответ не должен был меня удивить. Винсенту было хорошо известно, что узурпаторы таятся за каждым углом, как за его стенами, так и внутри них. Каждый новый король, Хиаджа или Ришана, короновался на горе трупов. Винсент тоже не стал исключением.
Я отвернулась от картины, именно тогда, когда он негромко сказал:
— Близится полнолуние. У тебя должно быть еще несколько дней, но все может начаться в любой момент. Ты должна быть готова.
Я сделала еще один глоток воды. Во рту все еще был привкус пепла.
— Я знаю.
— Это может быть что угодно. Она любит… неожиданности.
Она. Мать ночи и тени, мать крови всех вампиров. Богиня, Ниаксия.
В любой момент она могла дать начало состязанию, который раз в столетие устраивал Дом Ночи в ее честь. Дикий турнир из пяти испытаний в течение четырех месяцев, в результате которого победителем становился только один, и он получал самый ценный приз, который когда-либо знал мир: единственный дар от самой Богини.
Вампиры со всего Обитрэйса съезжались, чтобы принять участие в Кеджари, привлеченные обещанием богатства или почестей. Десятки самых могущественных воинов из всех трех домов — Дома Ночи, Дома Тени и Дома Крови умрут в погоне за этим титулом.
И скорее всего я бы тоже так поступила.
Но они боролись за власть. Я же боролась за выживание.
Мы с Винсентом одновременно повернулись друг к другу. Он всегда был бледным, его кожа почти соответствовала его серебристым глазам, но сейчас цвет его кожи был нездорового оттенка.
Его страх сделал мой собственный невыносимым, но я поборола его обещанием. Нет. Я готовилась к этому всю свою жизнь. Я переживу Кеджари. Я выиграю его.
Как и Винсент до меня, двести лет назад.
Он прочистил горло и выпрямился.
— Иди переоденься во что-нибудь приличное. Мы собираемся посмотреть на твоих соперников.
Глава
3