– Будь с ними повежливей, – предупредил Лерыч. – Ты не думай, если они здесь живут, значит – быдло. Есть среди них люди начитанные из интеллигенции. Так что когда будешь задавать вопросы, не обидь словцом. Судьба их многим обделила. Наверное, поэтому они реальность воспринимают острее и реагируют на нее болезненней.
Пройдя по туннелю еще шагов сто, Лерыч вывел Еремина на площадку, уложенную брусчаткой. По ширине она была чуть больше вагона электрички с какими-то по бокам непонятными нишами, похожими на полки. А может это и были полки, заменяющие жителям подземелья лежаки. На некоторых лежало тряпье.
В центре площадки стоял стол, сколоченный из досок, а на полу была выложена из кирпичей самодельная печка, внутри которой красноватым огоньком тлели угли.
На столе стояли миски, кружки. А ложки вместе с разбросанными газетами и лохмотьями одежды валялись на полу. Керосиновый фонарь «летучая мышь» с разбитым стеклом валялся возле самого входа.
Глянув на него Еремин понял, почему здесь так остро пахнет керосином.
Возле стола валялись несколько перевернутых ящиков, на один из которых Еремин сел, с наслаждением вытянув уставшие ноги.
Лерыч осматривал помещение. Похоже он хорошо знал здесь каждый закуток и узкие ходы, уводящие в разные стороны подземелья. Пролезть через них мог только очень худой человек или подросток. Лерыч попробовал протиснуться через один такой ход, и не смог. Посветив в темноту хода фонарем, он заметил там какое-то едва уловимое для глаза шевеление.
– Егор, там кто-то есть, – сказал он, тем самым давая понять Еремину, что тому стоит подняться и подойти, посмотреть.
– Сил моих нету. Назад ты меня потащишь на себе, – заворчал Еремин, поднимаясь с ящика и ковыляя к выложенному из кирпичной кладки ходу, похожему на расщелину, возле которого на корточках сидел Лерыч и светил в него фонарем.
– Ну что там?
– Посмотри сам, – Белобородов чуть отодвинулся в сторону, давая Еремину возможность заглянуть в расщелину.
Еремин посветил туда фонарем и увидел человека, небольшого и худющего, который извернувшись боком с обезумевшими от страха глазами отползал дальше в темноту.
Скорей всего это был подросток лет пятнадцати, которого сюда привел кто-то из бомжей. И он явно здорово напуган. Вот только где сами жители подземелья, было не ясно.
– Тоже мне маугли, – не оценив прыть пацана удрать от них, заявил Еремин. – Не дури, парень. Ползи назад. Мы не сделаем тебе ничего плохого.
Отодвинув Еремина, Лерыч прильнул к ходу, сунув в него голову.
– Стой! – крикнул он и приглушенное эхо разнесло его голос по всему подземелью.
– Не надо. Не кричите, – послышался голос из расщелины.
Еремин с Лерычем переглянулись.
– Слушай, мы не сделаем тебе ничего плохого, – пообещал Лерыч. – Я здесь бывал. Меня Валерой зовут. А это мой друг Егор. Он журналист. Вылезай. Поговорим.
Они услышали в глубине узкого лаза возню, словно там был не один подросток, а несколько и теперь они обгоняя друг друга торопились выбраться кто быстрей.
Скоро показалась спортивная шапка, а следом худенькое личико с большими перепуганными глазами.
– Вылезай, вылезай. Не бойся, – сказал Еремин, протянув руку, чтобы помочь пареньку выбраться, и когда тот просунул свою с маленькой ладошкой, они вместе с Лерычем ухватились за нее и рывком вытащили паренька.
Ростом он был невысокого и уж очень худой.
Лерыч достал из рюкзака кольцо колбасы и только протянул парню, как тот вцепился в него железной хваткой и откусывая большие куски стал глотать не жуя.
Еремин положил свой фонарь на стол, направив его луч на закопченную кирпичную стену. Глядеть, как парень уплетает колбасу предназначенную для общака подземных жителей было совестно.
Лерыч тоже сделал вид, будто занят ремонтом фонаря, из которого как оказалось, вытек весь керосин. На самом же деле ему как и Еремину не терпелось расспросить найденыша о том, куда запропастились все взрослые обитатели. По уверению Лерыча, даже если они уходили в город на промысел, одноногая Нинка всегда оставалась тут, присматривала за жилищем.
Хотя по мнению Еремина жилищем это место обитания можно было назвать относительно, о чем он не упустил сказать приятелю и услышал от того упрек.