— Может, ее подкормить? — поинтересовался Леварт. — Дать ей что-то? Принести и бросить?
Ломоносов посмотрел ему в глаза. Со странным выражением лица.
— Ты серьезно?
— А что?
— Влияние войны, как пить дать, влияние войны. Долгая изоляция от естественности, от нормальной жизни. Подсознательные поиски суррогата…
— Что ты несешь?
— Ничего. Пойдем, обеспечим провизию твоей змее.
* * *Водитель Картер, хоть типичный рубаха-парень, никому не говорил ни свою фамилию, ни имя и отчество. Родом был якобы откуда-то из-под Воронежа. Использовал исключительно грубый словарный запас. Не признавал военную дисциплину. Всегда носил темные очки, уродливую пластмассу лилово-румяного цвета, импорт из Польши. Два передних зуба его были золотые. Могло быть и больше, он выбил их об руль, когда его ГАЗ-66 наехал на мину под Бараки Барак. На «Соловье» бывал раз в неделю, иногда чаще, попутно, когда ему выпадал маршрут в Джелалабад. Доставлял амуницию и оборудование. Доставлял также все, что ему заказывали. Имел доступ к таможенным складам и хранилищам Военторга, имел контакты с контрабандистами; сколотив шайку вместе с еще несколькими шоферюгами, монополизировал спекулятивный бизнес в долине реки Кабул, в провинции Лагман и Нангархар. Чего бы только кто не пожелал: японский спальный мешок, туалетную бумагу, теплые носки, «Плейбой», колоду карт с голыми бабами, сигареты «Золотое руно», швейцарские часы, шоколад, водку или героин — все Картер был готов доставить. По грабительской цене, надо понимать.
Леварт и Ломоносов навестили Картера, когда тот, распределив товар клиентам, готовился к отъезду и осматривал состояние шин своей потасканной «шишиги». При их появлении он улыбнулся, рассыпая во все стороны отблески своих золотых зубов. Цель их визита угадал сразу.
— Что надо? Чего начальство желать изволит? Говорите, достану. Договоримся…
— Мне нужна крыса, — прервал его Леварт.
Улыбка Картера исчезла. В мгновение ока. Так, как исчезает стодолларовая купюра, положенная на стол служащего в паспортном отделе.
— Шутите?
— Нет. Мне нужна крыса.
— Какая, на хуй, крыса?
— Крыса, — спокойно вмешался Ломоносов. — Раттус норвегицус. Наверняка, хорошо тебе известная. Если не по научному названию, то по внешнему виду. Когда просыпаешься в своей родной стороне, это первое, что видишь, протерев глаза. Сидит на кухонном столе возле пустой бутылки и остатков ужина, шевелит усами, потирает лапками уши, скалит зубки и таращит свои маленькие черные глазенки. Это, собственно, и есть крыса.
Картер сам вытаращил глаза. Потом сильно покраснел.
— Чего-о-о? — заорал он. — Чего-о-о-о-о? Ка-а-а-ак? Ты меня… Ты мне… А-а-а, интеллигент ебаный! А-а-а, выискался! А пошел ты в пизду на хуй! Вместе со своей крысой! Валите! Пошли на хуй! Оба! Пидарасы!
— Спокойнее! Не надо, — Леварт сдержал Ломоносова. — Держи себя в руках, товарищ водитель. Сам говорил, что доставляешь по заказу все, что начальство пожелает. Начальник пожелал крысу. Товар есть товар. Взгляни-ка! Хороша вещичка, а? И фирменная.
Увидев летные противосолнечные очки со стеклами темно-янтарного цвета, Картер облизал губы и рефлекторно сжал пальцы.
— Настоящие? Не подделка?
— Написано: Поляроид. Читать умеешь?
— И я их получу за крысу?
— Ты, видать, браток, еще не протрезвел, — снова вмешался Ломоносов. — Достанешь десять крыс. По две в неделю. Очечки получишь после осуществления первых двух поставок. Годится?
— Примерить можно?
— Можно.
Картер напялил поляроиды на нос, долго рассматривал свое отражение в боковом зеркале грузовика. Под разными углами. Наконец его лик засиял улыбкой, сначала осторожно кривоватой, а потом во всю ширь его выщербленного золота.
— Эти крысы, — спросил он, — какой должны быть масти?
* * *Картер доказал и подтвердил свою репутацию; первую крысу, бурую мерзость, доставил уже через два дня и заверил, что имеет выход на остальных. Но если шофер-спекулянт оправдал себя и не подвел, то змея обескуражила и, что там говорить, просто разочаровала Леварта. Когда он пришел в ущелье и принес за хвост крысу, змея вообще не показалась, хотя он прождал больше часа. Положив грызуна на плоский камень, он отошел, пытаясь самого себя убедить в том, что это нормально и естественно, что змея из ущелья — это не экспонат, выведенный в террариуме, и нечего ожидать, что он будет вылезать за кормом и есть с руки. Что вообще неизвестно, захочет ли она хотя бы притронуться к пропитанной человеческим запахом падали. Убедить себя удалось, но на долго его не хватило. После обеда он не выдержал и пошел, чтобы проверить. И, что тут скрывать, при виде нетронутого грызуна, лежащего там, где он был оставлен, Леварт почувствовал горечь и совершенно иррациональную злость.