— Золотую змею, — сухо прервал Герпандер, — я видел на патрулировании под Гаузакой. В ущелье. А не в Индии или на каком-то острове.
— Хм-м… — маг снова почесался, на этот раз за ухом. — Под Гаузакой, тетрарх? Это интересно. Потому что как раз среди тамошних племен ходят легенды… Предания, своими корнями, несомненно, уходящие…
Герпандер не дослышал, куда уходящие, потому что слова Астрея утонули в громких криках. Пирующие эпархи возжелали провозглашать тосты и забрызгивать столы вином, разлитым в выпивке.
— Да здравствует, — кричал, поднимая ритон, Харес, командир лучников кавалерии. — Да здравствует богоравный Александрос хо Тритос хо Македон! Царь Македонии и гегемон Греческого Союза. Многих лет жизни и царствования! Мы — его воины! Ему служить, с ним жить и умирать!
Эпарху выразили одобрение таким ревом, что задрожали даже колонны, поддерживающие перекрытие. Полунагие бактрийские распутницы присоединились к ним своим визгом и смехом. Герпандер взял Астрея под руку и повел его в удаленную часть зала, куда шум доносился не так сильно, и можно было слышать друг друга. Там была ниша, в ней он заметил мастерски сделанный столик из слоновой кости, а на нем серебряную статуэтку, не больше, чем предплечье мужчины. «Какой-то божок, — подумал он. — Ничего удивительного, это место когда-то было храмом. Несколько разрушенным, но храмом».
Статуэтка представляла собой крылатую женщину, постриженную по персидской моде, на ней были четырехугольные серьги, звездная диадема и плащ. Она поддерживалась двумя животными, которые, казалось, взбираются по ее бедрам.
— Анахита, — Астрей, видя его заинтересованность, поспешил объяснить. — Ардвисура Анахита, Беспорочная Владычица Вод. Оплодотворяющая источники водами звезд, властвующая над мужским семенем и молоком матерей. Хозяйка Туч, Ветра, Дождя и Града, Покровительница зверей и богиня священного танца. Ее крылья — это символ могущества и вездесущности. Поддерживают ее священные животные, бык и лев…
— Анахита, — задумчиво повторил Герпандер. — Под этим именем мидяне и народы из-за Окса[101] почитают Артемиду…
— А может, это вы, греки, — фыркнул маг, — почитаете Анахиту под именем Артемиды? Впрочем, неважно. Боги уже привыкли к этому, они снисходительно относятся к тому, что людям трудно даже назвать, а не только понять их божественность. Богам достаточно, что их божественность почитается. Под разными именами и в различных обрядах.
— В совершенно различных, — согласился Герпандер. — Но ты собирался говорить о золотой змее. И о здешних легендах. Так что я весь внимание.
— Вначале, — Астрей глотнул побольше воздуха, — был Зурван, не имевший ни конца, ни начала. Не было ни Солнца, ни Месяца, ни звезд, не было ни неба, ни земли, царили мрак и безвременье. Пока не родились благодаря жертвоприношению Зурвана двое: Добрый и Премудрый Господь Ахура-Мазда,[102] а также мрачный, злой и пышущий ненавистью Ангра-Майнью.[103] Добрый Ахура-Мазда создавал миры и страны. Но как только он что-то создаст, тут же противный Ангра-Майнью поломает это, испортит, изгадит.
И создал Добрый Господь Ахура-Мазда страну Айрана Вайя,[104] землю Ариев[105] на реке Вангуги Дайтья, которую вы, греки, называете Араксом. Ну, а Ангра-Майнью, который есть смерть, тут же испортил творение, приказав зародиться в реке множеству змей. Создал Добрый Ахура-Мазда равнину Сугуд, которую вы называете Согдианой. А Ангра-Майнью, который есть смерть, напустил смертоносную саранчу. Создал Ахура-Мазда священную страну Маргуш, то есть Маргиану. А Ангра-Майнью…
За столом снова поднялся рев. Арийское вино плескалось на столы, на этот раз пили за богов и богинь. Как обычно, сначала за тех, от которых, как считалось, более всего зависела судьба солдата. Чья воля либо каприз решали его судьбу.
— Слава тебе, о Тихе![106] — ревел Гиппас, по прозвищу Герион, лохагос[107] гоплитов,[108] поднимая чашу и потрясая лабрисом, двусторонним топором, с которым он не расставался даже на пиршествах. — Дщерь Зевса, госпожа доброй судьбы и счастливого случая! О Тихе, слепая ключница предназначений! Мы славим тебя и молим о милости твоей!
106
Тихе — в греческой мифологии богиня случая; в древнеримской мифологии ей соответствует Фортуна.