— Выкладывайте ваши вопросы. Если смогу — отвечу.
— Я не могу отделаться от мысли, что ваш старший партнер еще жив.
Его плечи задрожали от неслышного смеха.
— Нет, мистер, выбросьте это из головы. Этот парень мертв. Не знаю, как и где он умер, но он мертв.
— Давайте предположим, что он жив, и посмотрим, что у нас из этого получится.
— Пожалуйста.
— У меня есть для вас новости.
— Например?
— Сим Торренс умер. — Его глаза расширились.
— Это правда?
— Правда. — Он захихикал:
— Наконец-то этот подонок попался. А скольких людей он отправил в тюрьму! Надеюсь, его смерть не была легкой?
— Его застрелили.
— Хорошо. Приведите мне человека, который это сделал, и я всегда буду бесплатно чинить ему обувь и чистить ее.
— Вы же говорили, что Торренс вам безразличен.
— Нет, я сказал, что у меня нет к нему ненависти, но я не сказал, что он мне безразличен. Я удовлетворен. Завтра утром я забуду о его существовании. А что еще за новость?
— Сим Торренс был тем человеком, который в свое время организовал ваше ограбление.
Сонни в этот момент поднимал бутылку ко рту, но, услышав мои слова, опустил ее. Он посмотрел на меня с недоверием.
— Кто вам сказал об этом?
— Завтра прочтете в газетах.
Он выпрямился, совершенно забыв о бутылке.
— Вы хотите сказать, что…
— Не только это. Одновременно он планировал подставить вас. После этого процесса его карьера двинулась вперед.
— Это правда?
— Каждое слово, Сонни.
— Чертов ублюдок! О, простите, мисс.
— Теперь прошу вас подумать над следующим. Предположим, Блэки Конли что-то заподозрил, разработал план бегства и исчез с деньгами; все же остальные попали в руки Торренса.
Казалось, Сонни чуть не задыхается.
— Черт побери, — проворчал он, и в глазах его сверкнула тень прежнего огня. — Трюк с двойным дном. Конечно, теперь мне все понятно. Блэки разработал план бегства. Но для себя он придумал другой план и, бросив нас на произвол судьбы, исчез с деньгами. — Закинув голову назад, он громко рассмеялся. — Он был гораздо умнее, чем я думал…
— Сонни, — продолжил я, — предполагалось, что Блэки арендует дом, в котором вы собирались прятаться после ограбления. Но кажется, в то же время он купил еще один участок у Хови Грина, вероятно на чужое имя.
— Это похоже на подонка Хови. Он готов был на все, лишь бы заработать лишний доллар. Я рад, что Блэки пристрелил его.
— А это сделал он?
— Конечно! Незадолго до ограбления. Я был там и все видел.
Я ошеломленно посмотрел на него. Поймав мой взгляд, он сказал:
— Да, я знаю. Убийство не имеет срока давности в штате Нью-Йорк. Вы можете всегда привлечь меня к суду как сообщника. Вы думаете, что это для меня имеет значение? Оглядитесь вокруг. Что я здесь имею? Ничего, абсолютно ничего, о чем можно пожалеть. Я уже получил пожизненное. Что может быть хуже? В лучшем случае я проживу еще десять лет, но что мне с ними делать? Жить в этой грязной дыре? Весь день забивать гвозди в чужие ботинки? Без близких, без друзей. В тюрьме и то лучше, чем здесь.
Я махнул рукой:
— Меня не интересует история с Хови Грином. Я ищу Блэки Конли.
— Каким образом вы надеетесь его найти?
— Вы знали Грина?
— Мы выросли на одной улице…
— Ясно. У Грина были деловые бумаги, которые позже перешли к Квинси Малеку.
— Я его тоже знал.
— В них отмечались номера и границы участков. Если мы их найдем, то сможем проверить все следы и найдем участок, купленный Блэки.
— Вы думаете, он еще там?
— Куда ему деваться?
— Но это совсем не в его стиле. — Сонни потер руки. — Хотя, возможно, я знаю Блэки хуже, чем думал. И что еще?
— Вы знали и Квинси Малека?
— Да.
— Куда он мог отправить бумаги на хранение?
— Откуда я знаю. — Он откинулся назад. — У него было много дел.
— Конторские документы, Сонни. Полиция сейчас проверяет Малека; если вы что-нибудь вспомните, то это поможет нам выиграть время.
— Но ведь это было тридцать лет назад.
— О чем вы тогда думали в тюрьме? Эта история принадлежит прошлому, а вам не о чем было больше думать, как о прошлом.
— А женщины? — усмехнулся Сонни. — Я всегда думал только о женщинах. Во всяком случае, до шестидесяти лет. Не о тех женщинах, которых я знал, а о других, незнакомых, которых, может быть, и на свете не было. А после шестидесяти я стал думать о прошлом.
— Теперь вам есть о чем подумать. — Некоторое время Сонни сидел молча, с кислым лицом.
— Скажите мне, мистер, что мне это даст? Ничего. Это важно для вас, а для меня — нет. Это только вызовет у меня злобу. Сейчас у меня нет почти ничего, но нет и злобы. Нет, я не могу вам помочь. Я испытал достаточно злобы, и с меня хватит.