Она обрадовалась, когда лорд Гренвилл вспомнил о поездке в Лондон. Месяц назад Уильям говорил о намерении своей бабушки побывать на новой постановке «Ночи ошибок», и, как оказалось, планы леди Пламсбери до сих пор оставались прежними.
Эмили нечасто бывала в театре, и сегодня она получала удовольствие от всего, что она видела и чувствовала, – элегантно одетые зрители, удобная ложа, шампанское в тонком бокале, которое принес ей в антракте Уильям. Само присутствие мужа рядом, на расстоянии, равном лишь промежутку между креслами, доставляло ей волнительную радость.
Постановка ей тоже понравилась, несмотря на критические замечания старой леди, ожидаемые и даже, вполне возможно, справедливые. Знакомые тут же засыпали Гренвиллов и леди Пламсбери приглашениями, и за две следующие недели Эмили провела дома лишь три вечера. От лорда Гренвилла не стоило ожидать, что он погрузится в пучину светских развлечений слишком глубоко, и леди Гренвилл нередко выезжала одна, но она не испытывала обиды или сожалений, только они были совсем легкие, о которых не стоило даже упоминать на страницах ее дневника.
Взамен фальшивых бриллиантов лорд Гренвилл купил жене ожерелье из жемчуга и мелких сапфиров, что показалось ей даже излишним – и без этого подарка она была довольна поездкой в Лондон, так отличавшейся от предыдущей. Тогда Эмили некоторое время жила в столице в обществе младшей сестры и Дафны и была очень рада вернуться в Гренвилл-парк.
Сейчас же она не торопилась возвращаться в уютный плен своей гостиной и даже не особенно скучала без Джейн и Сьюзен. Единственное, что ее немного огорчало, – невозможность побольше узнать о кулоне, принадлежавшем когда-то ее сестре и необъяснимым образом попавшем к мисс Феллоуз.
Необъяснимым, потому что чем больше она думала о словах Шарлотты, тем более они казались ей неискренними. Если бы Эмили не поторопилась заговорить о том, что камень носила ее сестра, мисс Феллоуз сказала бы что-то другое, что-то о своей бабушке, и это что-то явно было ложью. Так почему она не могла солгать и во второй раз? Да еще эта путаница в имени джентльмена, подарившего Шарлотте кулон…
С того дня Феллоузы как будто избегали ее, не появляясь там, где бывала леди Гренвилл, хотя тоже получали приглашения.
«Сколько можно ссылаться на хлопоты по обустройству дома? – размышляла Эмили как-то утром за завтраком. Лорд Гренвилл еще не спустился, а его бабушка уже, к радости обоих супругов, отбыла в свое поместье. – Сьюзен была права, когда говорила, что мисс Феллоуз слишком мало интересуется развлечениями, которые может предложить Торнвуд для молодых леди и джентльменов. Не знаю, что это, предчувствие или моя фантазия, но мне кажется, у этой семьи есть какая-то тайна. Может быть, она и не связана с кулоном Луизы, но им определенно есть что скрывать. Когда же я получу ответ тетушки? Если леди Боффарт все еще проживает на вилле своего мужа, она уже давно должна была получить мое письмо. Или она не хочет писать мне?»
Дворецкий с серебряным подносом, на котором лежал лишь один конверт из плотной желтой бумаги, явился молчаливым ответом на последние два вопроса молодой леди. Верному слуге было наказано тотчас передавать леди Гренвилл письма, чем бы она ни занималась в это время, и Эмили ничуть не рассердилась на него за прерванный завтрак. Как оказалось, письмо было доставлено в Гренвилл-парк и лишь сегодня утром прибыло в лондонский особняк Гренвиллов вместе с другой почтой, которую привозил из поместья один из лакеев.
Леди Гренвилл поблагодарила дворецкого, поспешно допила свой чай и почти бегом, насколько позволяла нога, бросилась в небольшую комнату, которую в этом доме считала своей гостиной.
Через полчаса она все еще читала и перечитывала долгожданное письмо леди Боффарт, поразившее ее сильнее, чем она могла себе вообразить.
«Моя дорогая девочка! Господь в своей бесконечной милости не дал мне собственных детей, но я всегда была привязана к своим племянникам. Особенно к Луизе и к тебе, моя дорогая. Твоя болезнь не давала тебе расти здоровой и подвижной девочкой, но оставляла довольно времени для того, чтобы развивать твой ум, и я беспокоилась о тебе больше, чем о твоих сестрах и дочерях моего брата. Признаться, я была уверена, что тебя ждет намного более печальная судьба, нежели других моих племянников, и не собиралась терять тебя из виду. Однако все сложилось так, как никто из нас и представить себе не мог, и ты получила то, о чем мечтала с детских лет… Но об этом мы поговорим позже.