Аваро снова кланяется, вызвав во мне странную ассоциацию с конём, которого мы видели в зоопарке Линкольн парка на мой шестой день рождения. Я помню, как заметила статного чёрного жеребца, и он тут же покорил моё детское сердце. Красавчик фыркал на прохожих, когда те проходили мимо, не обращая на него внимания, и кланялся, если кто-то кричал: «Мама, смотри, лошадка!»
— Спасибо что согласились уделить мне время.
Папа откладывает в сторону папку и указывает открытой ладонью на кресло.
— Присаживайтесь. Это честь, что вы решили посетить наше скромное агентство. — Он переводит внимание на меня: — Фэй, не угостишь ли нашего гостя чашечкой чая?
Мои брови взлетают вверх и, клянусь, если бы они могли, то коснулись бы стратосферы прямо сейчас. Хочу сказать, что не нанималась официанткой, но гость ловит меня перед обрывом.
— Благодарю, мистер Мэтьюс. Не стоит. Я не отниму много времени.
От отца не скрывается моя реакция, и он укоризненно смотрит одним из тех родительских взглядов, который как бы говорит: «Мы это ещё обсудим».
— Дочка, не оставишь нас наедине?
— Конечно, папочка! — сделав акцент на последнем слове, я закрываю дверь снаружи: недостаточно громко для сцены, но вполне доходчиво для отцовского слуха.
Бэн Мэтьюс ненавидит, когда я его так называю, потому что это означает лишь одно — пожар на корабле. Я громко топаю пару метров, разворачиваюсь и на цыпочках подкрадываюсь обратно. Келли ёрзает от любопытства. Стоит наклониться ближе, как в кабинете раздаётся хлопок, и все звуки по ту сторону исчезают. Чары. Зевс их дери! Принц наложил их, чтобы скрыть разговор от посторонних ушей. Таких, как мои.
Фэйри обладают тремя типами магии: морок, чары и гламур. Чаще всего какая-то из сторон развита больше, чем другая, а способность к мороку и вовсе отсутствует у большинства. Гламур же присущ абсолютно всем фэйри, как и чары. И речь сейчас не о розовой меховой шубке поверх леопардового платья.
Расскажу на пальцах. Если я протяну руку к рожкам, торчащим из головы одного из них, то непременно нащупаю их, даже если они не видны обычному глазу. Это и есть гламур — иллюзия. Можно ли случайно задеть её? Конечно. Только человек и не поймёт, что произошло. Это ещё одна сторона магии: она сделает с вашим сознанием всё, дабы скрыть себя. Как-то мой бывший парень всю поездку в автобусе отмахивался от назойливого насекомого, а на самом деле его щекотал хвост, стоящего рядом фэйри под гламуром.
О чарах я уже рассказывала прежде. Напомню, что их можно накладывать на живых существ, вещи или пространство. Для них не нужны слова, лишь концентрация на нужных вам нитях. Чистые умеют запечатывать их в сосуды, давая возможность другим пользоваться их силой. Продажа подобных товаров давно стала прибыльным бизнесом в торговых кварталах. Качество плетения напрямую зависит от врождённых способностей, приобретённых знаний и количества доступной магии на момент времени: какие-то требуют больше, а какие-то меньше. Фэйри, как и маги, черпают её из Мест силы, но делают это как накопители. Если запас иссякает, он восполняется сам. Благодаря этой особенности, они могут быть своего рода пауэрбанком для других. Нередко мой род работает в паре с магами, которые не способны накапливать, зато могут пользоваться накоплениями напарника, если поблизости нет источника.
Для принца Кайдена не составило труда создать купол тишины в кабинете отца, потому что он только недавно прибыл из Волшебных земель, где Мест сил гораздо больше. Однако уже через неделю активного использования чар без такой же мощной подпитки, как дома, он быстро ослабнет. В человеческих городах недостаточно источников магии, чтобы удовлетворить нужды желающих, поэтому при Дворах обучаются ещё и владению оружием.
Поняв, что мне ничто не светит, я разворачиваюсь и иду прочь, врезаясь с размаху в сочувствие Келл.
— Не волнуйся, папа расскажет тебе всё после. — Подруга заговорщически подмигивает. — А ты расскажешь мне.
— Угу.
Ложусь на диван и пялюсь в потолок. Время тянется, как сыр на пицце в пиццерии Лу Малнати. Тишина начинает давить на виски. Подруга нарушает её шуршанием, и через минуту мне в лицо прилетает скомканный лист бумаги.
— Боги! Так и до инфаркта довести можно!
Ещё в школе мы придумали свой способ общения. Взрослая Келли даст фору любому в искусстве владения смартфоном, однако в подростковые годы она с трудом могла освоить и смс. Поэтому мы писали записки, мяли их, а затем подкладывали в шкафчик или перекидывали в классе, за что часто оставались после уроков.