Холодок побегает по коже. Следом в голове проносятся воспоминания о маме: прогулка вдоль озера с Патриком; как мы катаемся на велосипедах в парке; смеёмся над тупым фильмом. Кулаки сжимаются. Дыхание и сердечный ритм учащаются. Я отрываюсь от реальности и падаю туда, куда не следует — в тот день, когда всё для нашей семьи изменилось.
— Эй, полукровка, что с тобой?
Крепкие руки принца удерживают меня за плечи, и я чувствую лёгкий аромат арбуза. Этот странный запах на секунду врывает сознание из паутины, но паучьи лапки слишком липкие.
— Только не говори мне, что ты эпилептик или ещё что! Девочка, на нас все смотрят! О, Боги! Твой дед мог и предупредить, что ты показываешь фокусы.
Моё тело слабеет, а на глаза наваливает пелена. Голова кружится юлой, и я чувствую подступающую тошноту.
— Я истребую с вас неустойку за этот день! Это будет во всех газетах.
Ощущаю спиной холодный и твёрдый камень.
— Фэй! — последнее, что я слышу перед тем, как всё исчезает.
Не знаю, сколько прошло времени, но когда я прихожу в себя, то первое, что вижу — это силуэт, маячащий из стороны в сторону. Аваро ругается и выделывает круги, словно заведённый лев. Осмотревшись, я понимаю, что сижу на бетонной лестнице в грязном переулке.
— Хэй, полукровка! Что это было?
Закрываю глаза и запрокидываю голову назад. В ноздри проникает вонь мусорки.
— Паническая атака. Обморок. Психосоматика. Не знаю… Такое случается.
Кайден присаживается рядом, и наши локти соприкасаются. Тут холодно, поэтому я не отстраняюсь.
— Не хочу показаться невеждой, но я понятия не имею, что все эти слова значат.
Когда я была подростком, то больше всего на свете боялась, что приступ начнётся в общественном месте или я ударюсь об асфальт, потеряв сознание. До похода к психотерапевту мне пришлось перестать ездить в метро и посещать места с большим скоплением людей. Головой понимала, что последствия вызывают не люди, а кровь или то, что напоминает мне о том дне, когда мамы не стало. Увы, мы — главный наш враг. В какой-то момент я стала бояться саму себя. Это мешало жить. После долгой рефлексии я сумела почти полностью оставить то время позади. Почти. Делиться этим с кем-то — равносильно обнажить душу и указать в слабые места, надеясь, что в них не начнут тыкать пальцем.
— Когда мне было четырнадцать, я нашла тело своей матери на полу кухни в луже крови. — Боковым зрением вижу, как принц не без удивления поворачивается. Мне тяжело видеть сочувствие в глазах других, поэтому я предпочитаю рассматривать ступеньки. — До недавнего времени я думала, что её убил вор. Нелепая случайность и стечение обстоятельств. — Нащупываю кулон через футболку и сжимаю его. — Когда я вижу что-то, напоминающее тот день, то воспоминания возвращаются с ударной волной, и начинают топить: руки потеют, сердце быстрее стучит в груди, дыхание учащается, сознание выключается. Словно медленно умираешь. Иногда к этому присоединяется чувство, что я вовсе не я, а кто-то другой. Или мне начинает казаться, будто всё вокруг — компьютерная игра, фильм, театр. Прости. Стоило рассказать.
Принц продолжает вглядываться, и дискомфорт шевелится под кожей всё сильней.
У мусорных баков, в нескольких метрах от нас, раздаётся шум, и мы синхронно поворачиваемся на источник. Пара крыс разъярённо дерётся, подпрыгивает, пищит и кусается. Одна из них пытается убежать с куском еды в зубах, но другая нападает сзади, и драка возобновляется с новой силой.
— Что-то мне это напоминает. — Я вопросительно смотрю, и он протяжно выговаривает: — Дом, милый дом.
Мы замолкаем и через десяток ударов моего сердца принц заводит разговор:
— После смерти брата я отравился к отцу, чтобы сообщить трагическое известие. Меня опередил его приближённый. Стоя под дверью, я подслушал разговор. Первое, что спросил король: "Который из?" И, узнав, что не наследник, с облегчением выдохнул. После я не удостоился даже капли отцовской любви. Его величество никогда не снимает короны с головы. Даже перед своей семьёй. Что он сделал? Уехал по торговым делам и до сих пор не вернулся.
Смущение между нами испаряется. Всё просто: я покажу тебе, а ты покажешь мне.
Принц не ждёт ответа. Он сразу же встаёт и потягивается.
Не время для неловких пауз, поэтому я произношу первое, что приходит в дурную голову: